Избранные произведения в одном томе

Если расставить все по порядку, провинциальная, без роду, без племени девчонка бросила свой захудалый орегонский городишко и двинула на юг, в Сан-Франциско. Дальше — мост. Больную и беспомощную, ее подобрал этот хромой, малость тронутый старик. Старик нуждается в уходе, она — в крыше над головой, так что все вышло ко всеобщему удовольствию. Затем она нашла себе работу — мотаться по Сан-Франциско на велосипеде, развозить пакеты. В Ноксвилле тоже были курьеры, так что за недолгую свою работу пешим патрульным Райделл достаточно насмотрелся на эту публику. То по тротуарам разъезжают, то под красный лезут, то еще какие нарушения, а задержишь такого, чтобы оштрафовать, так непременно скандал закатит. Вкалывают по-черному, но и зарабатывают вполне прилично. Сэмми, негр, которого застрелил (по ее словам, застрелил) золотозубый, тоже работал курьером, он-то и нашел ей это место в «Объединенной».

Рассказ о том, как Шеветту случайно занесло на чужую пьянку, и как она вытащила эти самые очки из кармана незнакомого мужика, звучал вполне правдоподобно. Если хотят соврать, то придумывают обычно что-нибудь другое. А тут — не «нашла», не сами в руку прыгнули, а просто взяла и сперла, по мгновенному побуждению. Достал ее этот гнусный тип — вот и вся причина. Ерунда, мелкое воровство — не окажись эти очки такими для кого-то ценными.

С другой стороны, из Шеветтиных описаний однозначно следовало, что именно этот ее «засранец» окончил жизнь с кубинским галстуком на шее, да и место событий совпадало — гостиница «Морриси». Коста-риканский гражданин германского происхождения — что, скорее всего, не соответствовало истине ни по первому, ни по второму пункту. А по состоянию на настоящий момент — труп, чей похабный портретик передали великому Уорбэйби по факсу, прямо в эту, украденную теперь сухопутными пиратами машину. Человек, чье убийство расследуют Шитов и Орловский, если они его действительно расследуют.

— Вот же мать твою, — пробормотал Райделл.

Шеветта — она все еще продолжала свой рассказ — оборвала фразу на полуслове:

— Что?

— Ничего, это я так. Да ты говори, говори.

Русские работают налево, это уж точно. Служат в убойном отделе — и косят налево. Можно поставить пачку долларов против рулона туалетной бумаги, что эти типы и вообще не задействованы в расследовании. Они организовали великому Люциусу доступ на место преступления, они залезли в полицейский компьютер, а все остальное — спектакль, рассчитанный на одного-единственного зрителя. На Райделла. Чтобы-взятый со стороны водитель не подумал чего плохого. И еще. Если верить болтовне Фредди, «Интенсекьюр» и «Дэйтамерика» — фактически одна и та же фирма. Очень, очень интересно.

А Шеветту Вашингтон словно прорвало. С людьми, у которых много накопилось, такое часто бывает — сперва мнутся, заикаются, а как разговорятся, так и не остановишь. Теперь она рассказывала про Лоуэлла, что это который с волосами, а не тот, бритоголовый, и что он и правда был ее ну вроде как дружком, но это раньше, давно, и что он может сделать для тебя, считай, что угодно — это в смысле с компьютером сделать, и не бесплатно, а за хорошие деньги, — и это ее, Шеветту, всегда пугало потому что он постоянно болтал про копов, что он совсем их не боится, ничего они ему не сделают, никогда.

Райделл машинально перелистывал образцы татуировок — вот, скажем, дамочка с розовыми гвоздиками на животе и груди, в аккурат по краям бикини, — так же машинально кивал, но слушал не Шеветту, а свои собственные мысли. Эрнандес — «Интенсекьюр», Уорбэйби — «Интенсекьюр», да и в «Морриси» тоже интенсекьюровские. А Фредди говорит, что «Интенсекьюр» и «Дейтамерика» — одна и та же лавочка, так что…

–..желаний…

Райделл сморгнул и уставился на экран. Костлявый парень со скорбным Джей-Ди Шейпли во всю грудь. Будешь тут скорбным, когда у тебя волосы из глаз растут.

— Как?

— Держава. Держава Желаний.

— А что это?

— Вот потому-то Лоуэлл и говорит, что копы ни в жизнь его не тронут, а я ему сказала — хрень это все собачья.

— Хакеры, — вспомнил Райделл.

— Я говорю, говорю, а ты ни слова не слышал.

— Нет, — помотал головой Райделл. — Очень даже слышал. Держава Желаний. Проиграй-ка этот кусок по новой, о'кей?

Шеветта отобрала у него пульт, вывела на экран бритую голову с солнцем на самой макушке и планетными орбитами вокруг, затем чью-то ладонь с орущим, широко разинутым ртом, ноги, покрытые голубовато-зеленой чешуей, рыбьей или чьей там еще.

— Так вот, — сказала она, — я тут сказала, что Лоуэлл всю дорогу хвастает, как он связан с этой самой Державой Желаний, и как они могут сделать с компьютером все что угодно, и что поэтому если кто покатит на него бочку, то схлопочет, по-крупному схлопочет.

— Не слабо, — восхитился Райделл. — А ты сама, ты их видела когда-нибудь, этих ребят?

— А их нельзя увидеть — Шеветта нажала одну из кнопок пульта, но Райделл уже не видел экрана. — Живьем нельзя, по-настоящему. С ними только говорят, по телефону. Ну, или через гляделки, и вот это — самое дикое.

— Почему?