Избранные произведения в одном томе

— Какая жалость! — ответила Маргарет, искренне, почти с горячностью, ибо здравый смысл и чувство юмора помогли ей по достоинству оценить этого, как она выражалась, «субъекта». Хоу посмотрел на нее, и его обеспокоенный взгляд наконец прояснился.

— Я верю, что сейчас вам действительно жаль, — медленно проговорил он. — Но скоро мы все это изменим. Прощайте!

Он с чувством, почти нежно пожал руки Маргарет и Сесиль, крепко пожал холодную руку Гертруды, после чего с удивительным проворством перемахнул через изгородь и поспешно зашагал к станции.

— Очень неожиданный отъезд, — сказала Маргарет. — Наверное, он заберет свои вещи по дороге на станцию. Куда мы теперь направимся? А где же Гертруда? — Но та была рядом, она бродила неподалеку, поддевая песок носком туфли.

— Нам лучше вернуться домой, Гертруда: ты знаешь, Амьены могут зайти к нам на чай. Ты видела их на званом вечере, помнишь темноволосого молодого человека с двумя сестрами?

— Мистер Амьен дурак, — негромко сказала Гертруда.

Люсьен довольно странно и глупо засмеялся, а Маргарет нахмурилась. Гости к чаю не пришли, и Кэтрин, поздно вернувшись домой после нескольких визитов, села за стол в одиночестве, а Гертруда в той же комнате беспокойно ерзала на диване.

— Но почему ты не хочешь прогуляться вместе по реке? — допытывалась Кэтрин. — Погода наверняка будет очень хорошая.

— Наверняка будет дождь, — пробурчала Гертруда. — Ненавижу реку.

— Раньше я этого не замечала, — улыбнулась Кэтрин. — Что с тобой, милая? — добавила она, подходя и садясь рядом. — Ты на нас сердишься?

Но Гертруда вовсе не выглядела сердитой. Ее чувства как будто умерли: она видела происходящее вокруг с мрачной и прозаической отчетливостью.

— Нет, — грубо ответила она. — Ничего мне от вас не нужно. — И смяв покрывало, зарылась лбом в подушки.

— В таком случае, — сказала ее сестра с мягким достоинством, — ты могла бы пойти с нами… Но что с тобой, Гертруда?

Гертруда обернулась на раздавшийся откуда-то шорох и почувствовала, как белоснежная лапка дотронулась до ее щеки, а затем послышалось «мяу». Она позволила Роберту Элсмеру пробраться к ней и прижалась к нему головой среди подушек. Его шерсть смешалась с бурей рыжих волос, и тишину нарушил неожиданный и от этого особенно резкий приступ рыданий. Кэтрин в недоумении покинула комнату, из которой долго еще доносились душераздирающие звуки.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 1

Валентин Амьен

В изящной, оформленной в красно-коричневых тонах столовой одного из домов лондонского Вест-Энда сидели, потягивая кофе, два молодых человека в вечерних костюмах. Один из них был одет с учетом всех новейших причуд моды; он был похож на столь распространенные ныне технические новинки, которые снабжают самыми последними усовершенствованиями, к таковым относилась, в частности, тончайшая полоска усов. Но, несмотря на этот завершающий штрих, на весь лоск и глянец, которыми одарили его шесть легкомысленных лет, это был все тот же Люсьен Флери, щебетавший о своей очередной бессмертной страсти сидевшему напротив него собеседнику. Тот был изящным, темноволосым, апатичным молодым человеком с по-юношески пухлым овалом лица и раскосыми черными глазами, придававшими ему сходство с китайцем, что иногда случается с молодыми французами. Французский кузен Люсьена по имени Валентин Амьен был, тем не менее, во многих отношениях таким же англичанином в своих привычках и взглядах, как любой подлинный британец, презирающий все, чего не понимает. Люсьен почти не знал его, хотя много лет назад встречался с ним и его сестрами на море. Они запомнились ему мягкими и искренними людьми, и эти качества читались в безучастных, на первый взгляд, черных глазах молодого гостя.

— Так вы прежде уже встречали этих молодых дам? — говорил Люсьен, опуская в свой кофе очередной кусочек сахара.

— Да, — отвечал Валентин, приподнимая брови. — Как ни странно, я случайно познакомился с ними тогда же, когда впервые встретился с вами. Не знаю, помните ли вы тот день. Мы все отдыхали на море, пять или шесть лет назад. Они были так любезны, что пригласили меня на вечер. Я танцевал с одной из них, старшей, и сполна заразил ее собственной неуклюжестью и стеснительностью. Там был еще, помнится, один весьма странный тип, немало меня повеселивший. Никогда не думал, что встречусь с ними снова. Очень милые люди, мне показалось.

— Очаровательные! — сладко промурлыкал Люсьен. — О да… Тешу себя надеждой, что они так хороши, как вы о них говорите. — Впрочем, на его лице было написано, что сам он не слишком в это верит.