Избранные произведения в одном томе

— Прежде всего, — заявил Штамм, — надо строжайше запретить отдаляться хотя бы на шаг от жилых помещений.

— Кажется, это единственное, что мы можем сделать, — пробормотал Уилл.

* * *

Верхушка черного столба уже терялась в облаках, была неразличима. Подножье столба окуталось паром, над плотом повисла шапка влажных испарений — нечем было дышать. Люди изнывали от жары и духоты.

Мастер Али-Овсад лучше других переносил адский микроклимат, но и он признал, что даже в Персидском заливе было не так жарко.

— Верно говорю, инглиз? — обратился он к Уиллу, вместе с которым много лет назад бурил там морские скважины.

— Верно, — подтвердил Уилл.

— Чай пить не хочешь? От жары хорошо чай пить.

— Не хочу.

— Очень быстро идет. — Али-Овсад поцокал языком, глядя на бегущий черный столб. — Пластовое давление очень большое. Выжимает как зубную пасту из тюбика.

— Зубная паста? — переспросил Уилл. — А! Очень точное сравнение.

Из радиорубки вышел, шумно отдуваясь, полуголый Брамулья. Голова у него была обвязана мокрым полотенцем, толстое брюхо колыхалось. Вслед за ним вышел Штамм; он был без пиджака и явно стеснялся своего необычного вида.

— Ну что? — спросил Уилл. — Где «Фукуока»?

— Идет! Вечером будет здесь! Мы все испаримся до вечера! Штамм, имейте в виду, вы испаритесь раньше, чем я. Ваша масса меньше моей. Я только начну испаряться, а вы уже превратитесь в облако.

— На «Фуку…» — на этом судне к нам идет председатель МГП академик Токунага, — сообщил Брамулья. — И академик Воронин.

— Воронин? — переспросил Кравцов. — Вы сказали — Воронин?

— Да. Что вас удивляет? Вы не слышали о геофизике Воронине?

— Слышал. Между прочим, он еще не академик, а член-корреспондент.

— Меня это не интересует, — сказал Брамулья. — Так вот. Они идут на этом треклятом судне. И должен прилететь академик Бернстайн из Штатов. Но пока они все заявятся, мы испаримся! Небывалый случай в моей практике! Я наблюдал столько извержений вулканов, Штамм, сколько вам и не снилось, но я вам говорю: в такую дьявольскую переделку я попадаю в первый раз!

— Все мы попали в первый раз, — уточнил Штамм.

— Брамулья, — сказал Али-Овсад, — пойдем чай пить. От жары очень хорошо пить чай.

— Что? Что он говорит?

Уилл перевел предложение мастера.

— Сеньоры, я никогда не пил чая! — закричал Брамулья. — Как можно брать в рот горячий чай — это кошмар! А что, он действительно помогает?

— Пойдем, сам посмотришь. — Али-Овсад повел чилийца в свою каюту. Штамм неодобрительно посмотрел им вслед.

Уилл тяжело опустился в шезлонг рядом с Кравцовым и навел — в тысячный раз — бинокль на черный столб.

— По-моему, он искривляется, — сказал Уилл. — Он изгибается к западу. Взгляните.

Кравцов взял бинокль и долго смотрел на столб. «Чудовищная, уму непостижимая прочность, — думал он. — Что же это за вещество? Ах, добыть бы кусочек…»

— Кумулятивный снаряд[109], — сказал он. — Как думаете, Уилл, возьмет его кумулятивный снаряд?

Уилл покачал головой.

— Думаю, что только атомная бомба.

— Ну, знаете ли…

Не было сил даже разговаривать. Они лежали в шезлонгах, тяжело и часто дыша, пот ручьями катился с них, и до вечера было еще далеко.

На веранде кают-компании сидели полуголые монтажники, разноязычный разговор то вскипал, то умолкал. Чулков в десятый раз принимался рассказывать, как его притянуло. Джим, сидя на ступеньке веранды, меланхолично пощипывал банджо и хрипловато напевал:

О Сюзанна, не плачь обо мне.
Ведь я пришел из Алабамы
С моим банджо на колене.

— Это что ж такое? — раздался быстрый говорок Чулкова. — Вроде я не намагниченный, а он, подлец, меня тянет. Притягивает — спасу нет. Сейчас, думаю, упаду на него — и крышка.

— Кришка. — Американцы и румыны понимающе кивали. — Магнето.

— То-то и оно! — Чулков растопырил руки, показывая, как он шел на столб. — Тянет, понимаешь, собака. Хорошо, Джим меня обхватил и держит. А то бы — тю-тю!

— Тью-тью, — кивали монтажники.

— Джим дыржалу Чулков, — пояснил Георги. — Я дыржалу Джим. О! — Георги показал, как он держал Джима. — Инженер Кравцов дыржалу моя…

— В общем, дедка за репку, бабка за дедку…

— Потом дыржалу Али-Овсада…

— Али-Офсайт, — уважительно повторяли монтажники.

— Это ж он скоро до луны достанет, — говорил Чулков. — Ну и ну! Чего инженеры ждут? Дотянется до луны — хлопот не оберешься…

Коренастый техасец с головой, повязанной пестрой косынкой, стал рассказывать о том, как он восемь лет назад, когда еще был мальчишкой и плавал на китобойном судне, своими глазами видел морского змея длиной в полмили.

Пошли страшные рассказы. Монтажники — удивительное дело! — отлично понимали друг друга.

Над океаном сгустился вечер. Он не принес прохлады. Пожалуй, стало еще жарче. В белом свете прожекторов столб, окутанный паром, казался фантастическим смерчем, вымахнувшим из воды и бесконечно бегущим вверх, вверх…

Люди были бессильны остановить этот бег. Люди жались к бортам плавучего острова, глотая тугой раскаленный воздух. Глубоко внизу плескалась океанская волна, но и она была горячей — не освежишься.