Избранные сочинения

Писал Симеон Полоцкий на том „книжном языце“, который в его время обслуживал преимущественно „высокие“ формы литературы господствующего класса (красноречие, „парадную“ эпистолярную прозу, философско-богословскую прозу). Словарный состав и грамматический строй этого книжного „диалекта“, в XVII веке уже регламентированного специальными учебными пособиями (грамматика Мелетия Смотрицкого), — в основном воспроизводят нормы языка славянского.

В поэтическом языке Симеона Полоцкого налицо все характерные особенности книжного „велеречия“ XVII века: специфические славянизмы („гонзати“. „непщевати“, „хухнати“, „выну“, „тощно“, „тщиво“ и т. п.), некоторые усвоенные этим „диалектом“ слова греческого языка („аер“, „спира“. „пирг“, „дидаскал“ и пр.), а также слова того книжного жаргона, на котором тогда писали едва ли не все украинские и белорусские писатели („згода“, „дедич“, „умова“, „оборонца“ и пр.); тяга к витиеватым синтаксическим конструкциям, длинным периодам с большим количеством вводных предложений; пристрастие к сложным эпитетам („светлозрящий“, „мрачноочный“ и т. п.), к необычной расстановке слов, к замысловатой игре словами разного значения, но одного и того же звучания („В мире не мирном мир ныне бывает, егда царь мира враги побеждает“, „чюдное чадо чюдне ся раждает“), и т. п.

„Высоту словес“, свойственную современной ему книжной прозе, Симеон Полоцкий во второй половине XVII века утвердил и в поэзии. И „высота“ эта с неизменно сопутствующими ей славянизмами надолго стала признаком „парнасского“ парения — в „одической“ поэзии, с теми или иными модификациями, до конца XVIII века.

„Исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками“.[27] Симеон Полоцкий не принадлежит к числу великих писателей, но дело свое в меру своих возможностей он выполнил с честью: он положил основание в русской литературе той отрасли художественного творчества, которая до него была почти совсем не разработана, — поэзии и драматургии.

Поэзия в России прочно вошла в литературный обиход уже с 80-х годов XVII века, когда начали свою деятельность ближайшие ученики и последователи Симеона Полоцкого (С. Медведев, М. Хоныков, К. Истомин и др.); драматургия — несколько позже, в начале XVIII века, когда возник сперва в Москве, а затем и в Ростове (ярославском) первый русский „школьный“ театр. Симеон Полоцкий положил начало непрерывному развитию в русской литературе поэзии и драматургии. И в этом его основная историческая заслуга.

АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

1. Первый сборник стихотворений Симеона Полоцкого „Вертоград многоцвѣтный“ дошел до нас в трех основных списках: Гос. Исторического музея (Москва), Синод собр. № 659 (4°, 547 лл.), и № 288 (1°, 658 лл.), Библиотеки Академии Наук СССР (Ленинград) 31. 7. 3 (1°, 621 лл.). Первый список — черновой автограф Симеона Полоцкогс; здесь стихотворения еще не расположены в алфавитном порядке заглавий. Второй — беловой экземпляр того же сборника, дополненный новыми стихотворениями и уже систематизированные по буквам азбуки. Третий список — подготовленная автором к печати окончательная редакция „Вертограда“ (рукопись написана четким каллиграфическим полууставом второй половины XVII века; кое-где встречаются поправки, сделанные рукой Симеона Полоцкого).[28]

Полное заглавие сборника по этому последнему списку: „Вертоград многоцвѣтный, ползы ради душевныя православных христиан божиим наставлением и пособием, а трудоположением многогрѣшнаго во иероманасѣх Симеона Полоцкаго утяженный и насажденный в лѣто от создания мира 7186, а от рождества еже во плоти бога слова 1678; совершися мѣсяца аугуста в день“ (число не проставлено).

Сборнику предпосланы: „Предисловие по благочестивому читателю“ и „Оглавление вещей, в книзѣ сей содержимых“.

В качестве приложений к сборнику читаются: „Вивлиа“, — „равномѣрно и краесогласно устроенная“ (лл. 590 — 608 об.) — 261 стихотворение объемом от двух до восьми стихов (конспективное изложение Ветхого и Нового заветов); цикл стихотворений под заглавием „Образов подписания“ (лл. 609—617 об.) и, в самом конце сборника, — „Епитафион“ Симеону Полоцкому его друга и ученика Сильвестра Медведева, (лл. 619—621 об.).