Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

перед экономкой во всей своей прелести: голубая бархат¬ ная амазонка выгодно обрисовывала изящные линии ее стройной фигуры, на щеках цвели розы, ставшие еще бо¬ лее алыми от тепла, чуть увлажненные прекрасные глаза сияли. Взглянув на эту озаренную блеском свечей красави¬ цу, Добродетель Петтибон почувствовала, что ее власти в доме пришел конец. Тем временем разделись и все остальные. Мармадьюк оказался одетым в скромную черную пару, мосье Лекуа — в кафтан табачного цвета, под которым виднелся вышитый камзол; штаны и чулки у него были шелковые, а на баш¬ маках красовались огромные пряжки —по общему мнению, украшавшие их алмазы были сделаны из стекла. На майоре Гартмане был небесно-голубой мундир с большими мед¬ ными пуговицами, парик с косицей и сапоги; а короткую фигуру мистера Ричарда Джонса облегал щегольской сюртук бутылочного цвета, застегнутый на его округлом брюшке, но открытый сверху, чтобы показать жилет из красного сукна и фланелевый жилет с отделкой из зеленого бархата; снизу из-под него выглядывали штаны из оленьей кожи и высокие белые сапоги со шпорами — одна из них слегка погнулась от его недавних усилий пришпорить та¬ бурет. Когда Элизабет сбросила верхнюю одежду, она внима¬ тельно оглядела не только слуг, но и зал, по которому она могла судить, как они относятся к своим обязанностям, — ведь теперь ей предстояло вести дом. Хотя в убранстве за¬ ла сквозило некоторое несоответствие, все здесь было до¬ бротным и чистым. Пол даже в самых темных углах был устлан коврами. Медные подсвечники, позолоченные кан¬ делябры и стеклянные люстры, быть может, не вполне отвечали требованиям вкуса и моды, но зато содержались в безупречном порядке. Они были отлично вычищены и ярко сверкали, отражая пламя бесчисленных свечей. После унылых декабрьских сумерек снаружи этот свет и тепло производили чарующее впечатление. Поэтому Элизабет не заметила кое-каких погрешностей, которые, надо признать¬ ся, там все-таки были, и смотрела вокруг себя с восхище¬ нием. Но вдруг ее взгляд остановился на человеке, который казался совсем чужим среди всех этих улыбающихся, на¬ рядно одетых людей, собравшихся, чтобы приветствовать молодую наследницу Темплтона. В углу возле парадной двери, никем не замечаемый, 511

стоял молодой охотник, о котором на время все забыли. Но, если рассеянность судьи еще можно было как-то оправдать сильным волнением, охватившим его в эти минуты, оста¬ валось непонятным, почему сам юноша не хотел напом^ нить о своей ране. Войдя в зал, он машинально снял шап¬ ку, открыв темные волосы, не менее пышные и блестящие, чем даже локоны Элизабет. Трудно представить себе, на¬ сколько преображал его такой на первый взгляд пустяк, как грубо сшитая лисья шапка. Если лицо молодого охот¬ ника привлекало твердостью и мужеством, то очертания его лба и головы дышали благородством. Несмотря на бед¬ ную одежду, он держался так, словно окружавшая его об¬ становка, считавшаяся в этих местах верхом роскоши, не только была ему привычна, но и вызывала у него некото¬ рое пренебрежение. Рука, державшая шапку, легко опиралась на крышку небольшого фортепьяно Элизабет, и в этом жесте не было ни деревенской неуклюжести, ни вульгарной развязности. Пальцы изящно касались инструмента, словно им это было не в новинку. Другой вытянутой рукой он судорожно сжи¬ мал ствол своего ружья, опираясь на него. Он, видимо, не замечал своей несколько вызывающей позы, так как был, казалось, охвачен чувством куда более глубоким, чем про¬ стое любопытство. Это лицо в сочетании с непритязатель¬ ным костюмом так резко отличалось от оживленной груп¬ пы, окружавшей хозяина дома в другом конце большого зала, что Элизабет продолжала смотреть на него удивленно и недоумевающе. Незнакомец обводил зал медленным взглядом, и брови его все больше сдвигались. Его глаза то вспыхивали гневом, то омрачались непонятной печалыо. Затем он снял руку с фортепьяно и склонил на нее голову, скрыв от взора Элизабет свои выразительные, говорившие о столь многом черты. — Дорогой отец, — сказала она, — мы совсем забыли о благородном джентльмене (Элизабет чувствовала, что не может назвать его иначе), ожидающем нашей помощи, к которому мы обязаны отнестись с самой сердечной заботой и вниманием. При этих словах глаза всех присутствующих обрати¬ лись туда, куда смотрела Элизабет, и молодой охотник, гор¬ до откинув голову, сказал: — Моя рана совсем не опасна, и, если не ошибаюсь, су¬ дья Темпл послал за врачом, едва мы подъехали к дому. 512