Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

— Послушайте-ка, мистер Дулитл, — проговорил он и сильно стукнул прикладом ружья о землю, — не знаю, что интересного может быть в хижине бедняка, чем она вы¬ зывает любопытство таких людей, как вы, и почему вам так не терпится в нее проникнуть. Слушайте, я говорю это вам прямо в лицо: с моего дозволения вам во веки ве¬ ков не переступить порога моего дома, а если вы будете рыскать вокруг да около и вынюхивать, как сегодня, я вас так угощу, что не обрадуетесь. — Ты, Бампо, тоже помяни мои слова, — крикнул Хай- рем, в то же время поспешно ретируясь. — Мне известно, что ты нарушил закон, и я, как магистрат, заставлю тебя за это поплатиться, и не позже чем сегодня. — Не больно-то я испугался ваших угроз и вашего за¬ кона! — сказал Натти, щелкнув пальцами перед самым но¬ сом блюстителя порядка. — Проваливай-ка отсюда, без¬ дельник, не то я воздам тебе по заслугам. Коли я еще раз увижу подле моего, дома твою богомерзкую физиономию, пристрелю, как сову, так и знай! Справедливое негодование всегда таит в себе силу, за¬ ставляющую повиноваться, и Хайрем тут же скрылся, поч¬ тя благоразумным не доводить гнев охотника до крайности. Когда Хайрем скрылся из виду, Натти пошел к хижи¬ не. Там было все тихо, как в могиле. Он привязал собак и постучал в дверь хижины. Эдвардс открыл ему, и Натти тут же спросил юношу: — Все ли благополучно, мальчик? — Да, Натти. Кто-то пытался отпереть замок, но не справился с ним. — Я знаю, кто был этот мошенник. Но я его хорошо припугнул, теперь он на выстрел не подойдет сюда. Остальное Кожаный Чулок договорил уже войдя в дом и закрыв за собой дверь. Глава XXIX Ходят слухи, что у него тьма сокровищ. Шекспир, «Тимон Афинский» Когда Мармадьюк вместе с кузеном выехал за ворота' своей усадьбы, он не был расположен сразу начать дело¬ вой разговор: сердце отца было еще слишком преисполне¬ 746

но нежных родительских чувств. Ричард, со своей сторо¬ ны, тоже молчал, полагая, очевидно, что важность предсто¬ ящего дела не допускает обычной непринужденной бол¬ товни, а требует более серьезной, официальной беседы. И потому первую милю всадники, энергично продвигаясь вперед, ехали, не проронив ни слова. Но постепенно мяг¬ кость и задумчивость исчезли с лица судьи, и оно приняло всегдашнее свое выражение благожелательности и добро¬ душного юмора. — Ну, Дик, — начал он, — я во всем поступил, как те¬ бе того хотелось, безоговорочно тебя послушался и ни о чем не расспрашивал. Теперь, мне кажется, пришло время, когда я вправе требовать объяснений. Куда и зачем мы едем и к чему вся эта торжественность? Шериф хмыкнул весьма громогласно, на весь лес, и, глядя прямо перед собой, как человек, проникающий взглядом сквозь завесу будущего, ответил: — Между нами, судья, всегда — могу даже сказать, с самого нашего рождения — существовало одно различие. Не то чтобы я хотел обвинять тебя в том, в чем повинна лишь природа, ибо нельзя человеку вменять в вину его недостатки, как нельзя воздавать ему хвалу за прирожден¬ ные его достоинства. Мы ровесники, разница в нашем воз¬ расте всего два дня, но в одном мы сильно расходимся. — Право, Ричард, никак не возьму в толк, что ты име¬ ешь в виду. Сказать по правде, мы с тобой так не похожи во всем, и у нас так часто... — Наши маленькие несходства всего лишь следствия одной, но основной разницы, — прервал его шериф. — Де¬ ло касается наших взглядов на многостороннюю талантли¬ вость гения. — Что такое, Дик? О чем ты? — Мне кажется, я изъясняюсь достаточно вразуми¬ тельно, на вполне правильном английском языке. Во вся¬ ком случае, мой отец, учивший меня, умел говорить... — ...по-гречески и по-латыни. Да, да, я помню, Дик, — остановил его судья. —- Мне хорошо известно, как, велики были лингвистические познания в вашем роду. Но не бу¬ дем отклоняться от нашей темы. Объясни, ради чего едем мы сегодня в горы? — Всякая тема, сэр, требует обстоятельного изложе¬ ния. Так вот, судья Темпл, ты полагаешь, что человек мо¬ жет делать по-настоящему хорошо лишь что-нибудь одно, 747