Избранные стихи (СИ)

     В снегу, под небом синим,
     а меж ветвей — зеленым,
     Стояли мы и ждали
     подарка на дорожке.
     Синицы полетели
     с неизъяснимым звоном,
     Как в греческой кофейне
     серебряные ложки.
     Могло бы показаться,
     что там невесть откуда
     Идет морская синька
     на белый камень мола,
     И вдруг из рук служанки
     под стол летит посуда,
     И ложки подбирает,
     бранясь, хозяин с пола.

1958

ТЕЛЕЦ, ОРИОН, БОЛЬШОЙ ПЕС

     Могучая архитектура ночи!
     Рабочий ангел купол повернул,
     Вращающийся на древесных кронах,
     И обозначились между стволами
     Проемы черные, как в старой церкви,
     Забытой Богом и людьми.
     Но там

     Взошли мои алмазные Плеяды.

     Семь струн привязывает к ним Сапфо
     И говорит:

     'Взошли мои Плеяды,

     А я одна в постели, я одна.
     Одна в постели!'

     Ниже и левей

     В горячем персиковом блеске встали,
     Как жертва у престола, золотые
     Рога Тельца
     и глаз его, горящий
     Среди Гиад,
     как Ветхого завета
     Еще одна скрижаль.
     Проходит время,
     Но — что мне время?
     Я терпелив,
     я подождать могу,
     Пока взойдет за жертвенным Тельцом
     Немыслимое чудо Ориона,
     Как бабочка безумная, с купелью
     В своих скрипучих проволочных лапках,
     Где были крещены Земля и Солнце.
     Я подожду,
     пока в лучах стеклянных
     Сам Сириус —
     с египетской, загробной,
     собачьей головой —
     Взойдет.
     Мне раз еще увидеть суждено
     Сверкающее это полотенце,
     Божественную перемычку счастья,
     И что бы люди там ни говорили —
     Я доживу, переберу позвездно,
     Пересчитаю их по каталогу,
     Перечитаю их по книге ночи.

1958

ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА. 1914

     В то лето народное горе
     Надело железную цепь,
     И тлела по самое море
     Сухая и пыльная степь,

     И под вечер горькие дали,

     Как душная бабья душа,
     Багровой тревогой дышали
     И Бога хулили, греша.

     А утром в село на задворки

     Пришел дезертир босиком,
     В белесой своей гимнастерке,
     С голодным и темным лицом.

     И, словно из церкви икона,

     Смотрел он, как шел на ущерб
     По ржавому дну небосклона
     Алмазный сверкающий серп.

     Запомнил я взгляд без движенья,

     Совсем из державы иной,
     И понял печать отчужденья
     В глазах, обожженных войной.

     И стало темно. И в молчанье,

     Зеленом, глубоком как сон,
     Ушел он и мне на прощанье
     Оставил ружейный патрон.

     Но сразу, по первой примете,

     Узнать ослепительный свет…

     Как много я прожил на свете!

     Столетие! Тысячу лет!

1958

ГРЕЧЕСКАЯ КОФЕЙНЯ

     Где белый камень в диком блеске
     Глотает синьку вод морских,
     Грек Ламбринуди в красной феске
     Ждал посетителей своих.

     Они развешивали сети,

     Распутывали поплавки
     И, улыбаясь точно дети,
     Натягивали пиджаки.

     — Входите, дорогие гости,

     Сегодня кофе, как вино! —
     И долго в греческой кофейне
     Гремели кости
     Домино.

     А чашки разносила Зоя,

     И что-то нежное и злое
     Скрывала медленная речь,
     Как будто море кружевное
     Спадало с этих узких плеч.

1958

x x x