Избранные труды

Авторы, выступающие против признания кары в качестве цели наказания, ссылаются часто на закон (ст. 20 Основ, ст. 20 УК РСФСР), в котором говорится, что «наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». Они считают, что это указание закона означает отрицание кары, возмездия в качестве цели наказания. Однако это не так. Закон запрещает причинение не всяких страданий, а только страданий физических и унижающих человеческое достоинство.

При возмездии же причиняются страдания и лишения, которые являются необходимым свойством наказания, т. е. которые не причиняют физических страданий и не унижают человеческого достоинства. Кроме того, кара, возмездие вовсе не означают причинение страданий и лишений в качестве самоцели, ради самих страданий. Они причиняются для удовлетворения чувства справедливости советских граждан. Следовательно, из этой части закона совсем не следует, что наказание не преследует цели кары.

Наоборот, сравнение нового и старого законодательства, посвященного целям наказания, позволяет сделать вывод, что законодатель рассматривает кару в качестве одной из целей наказания.[366] В ст. 4 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. (ст. 9 УК РСФСР 1926 г.) прямо говорилось, что «задач возмездия и кары уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик не ставит».

Появление такой формулировки в законодательстве объясняется тем, что авторы этих законодательных актов по уголовному праву находились под определенным влиянием социологической школы, сторонники которой вообще стремились ликвидировать понятия «преступление» и «наказание» и заменить их понятиями «опасное состояние» и «меры социальной защиты».

За наказанием отрицалась роль правового последствия преступления. Признание наказания карой, возмездием за совершенное преступление противоречило бы всей концепции сторонников социологической школы.

Преодоление влияния социологической школы в теории уголовного права привело и к изменению законодательства. В действующем уголовном законодательстве, начиная с 1934 г., вместо термина «меры социальной защиты» употребляется термин «наказание».

В ст. 3 Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик 1938 г. впервые говорилось о том, что наказание карает преступника: «Советский суд, применяя меры уголовного наказания, не только карает преступников, но также имеет своей целью исправление и перевоспитание преступника».

В ст. 20 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, где сформулированы цели наказания, уже отсутствует указание на то, что кара и возмездие не являются задачей наказания. Закон устанавливает, что наказание карает преступника. Общепризнана точка зрения, согласно которой кара является обязательным элементом наказания. «Наказание по своему содержанию всегда заключает в себе лишение преступника какого-либо блага (жизни, прав, имущества, свободы и т. д.), и, таким образом, наказание, как всякое лишение, связано со страданием преступника. Именно поэтому наказание является карой».[367] Но что же понимают под карой теоретики уголовного права, отрицающие кару как цель наказания? «Наказание является карой, потому что оно: а) назначается за совершенное деяние; б) определяется в соответствии с совершенным деянием; в) связано с принуждением и причиняет страдания»,[368] – пишет М. Д. Шаргородский. Таким образом, под карой он понимает причинение страданий преступнику за совершенное деяние и в соответствии с ним.

Но такое понятие кары невозможно обосновать, не признав кару, возмездие в качестве одной из целей наказания. Действительно, чем можно объяснить наличие в советском уголовном праве такого важного принципа, как соответствие тяжести наказания тяжести совершенного преступления?

Размер конкретного наказания, назначаемого преступнику, зависит не только от характера совершенного преступления, но и от личности виновного и всех других обстоятельств дела.

Однако нельзя согласиться с М. Д. Шаргородским, который пишет, что «размер» страдания определяется вовсе не деянием (и во всяком случае не только деянием), а находится в зависимости от восприятия отдельных обстоятельств конкретным субъектом (по-разному, например, относятся к пребыванию в колонии лицо, впервые туда попавшее, и вор-рецидивист).

Одно и то же наказание может по-разному восприниматься различными людьми, но, как правило, вид наказания, который рассматривается законодателем в качестве более тяжкого по сравнению с другими видами наказаний, точно так же оценивается и преступниками. По законодательству же более тяжкое преступление влечет применение к виновному, как правило, более тяжкого наказания. «Размер» страданий, которые причиняются преступнику, таким образом, зависит прежде всего от тяжести совершенного преступления и лишь во вторую очередь определяется потребностями достижения такой цели наказания, как исправление и перевоспитание.