Избранные труды

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко в качестве одной из причин, вызвавших издание указа Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с особо опасными преступлениями», указывает на то, что «снисходительность к тяжким преступникам вызывает справедливое возмущение советских людей».[371] Советское законодательство и практика борьбы с преступностью знают и другие случаи, когда наказание применяется к преступнику тогда, когда отпала необходимость в достижении такой цели наказания, как исправление и перевоспитание. Например, при решении вопросов о применении давностных сроков к лицам, совершившим преступления, которые караются смертной казнью (см. ст. 48 УК РСФСР), к лицам, осужденным к смертной казни (см. ст. 49 УК РСФСР), об освобождении от дальнейшего отбытия наказания по болезни (см. ч. 3 ст. 362 УПК РСФСР), при назначении наказания за преступления, по которым не может быть рецидива.

Сторонники позиции, которая отрицает кару в качестве цели наказания, говорят, что во всех этих случаях страдания и лишения причиняются виновному для того, чтобы обеспечить общепредупредительное действие наказания.

«…применение наказания, – пишет М. Д. Шаргородский, – не означает оказания предупредительного воздействия только лишь на лицо, совершившее преступление. Наказание, помимо частного предупреждения, преследует и цель общего предупреждения, т. е. оказание такого воздействия на членов общества, которое удержало бы их от совершения каких-либо нарушений. Поэтому применение наказания в отдельных случаях и к такому лицу, которое не нуждается в исправлении, объясняется тем, что наказание имеет своей целью оказание и общего устрашающего воздействия (так как оно причиняет страдания, является карой). Размер и тяжесть наказания не могут поэтому определяться только целью исправления виновного. Имеются случаи, когда в исправлении в уголовно-правовом смысле даже нет необходимости, так как рецидив (т. е. то, для избежания чего применяется уголовно-правовое исправление) исключается. В таких случаях сам факт распространенности преступления делает его более общественно опасным и повышает необходимую меру наказания, хотя на меру, необходимую для исправления данного конкретного индивида, это никакого влияния оказать не может».[372]

Такое обоснование применения наказания в условиях, когда перед наказанием не стоит цель исправления преступника и частного предупреждения, в корне противоречит духу советского уголовного законодательства и советской уголовной политики. Объяснять причинение страданий и лишений исправившемуся лицу необходимостью предупредить таким способом совершение преступлений со стороны других лиц, значит вступить в противоречие с рядом основных принципов советского уголовного права (гуманность, индивидуализация наказания).

Нельзя признать последовательной позицию М. Д. Шаргородского в трактовке им принципа гуманности советского уголовного права, если он считает не гуманным причинение страданий преступнику с целью удовлетворения чувства справедливости советских граждан и признает гуманным причинение страданий и лишений одному лицу для того, чтобы устрашить другое лицо.

К. Маркс решительно выступал против права государства причинять страдания одному лицу с целью воздействовать на другое.

Он говорил: «…какое право вы имеете наказывать меня для того, чтобы исправлять или устрашать других?».[373] Во всех случаях, когда задача исправления и перевоспитания либо вообще не ставится (например, при применении смертной казни), или уже решена (например, при содержании в местах лишения свободы исправившихся преступников), причинение страданий и лишений может быть обосновано лишь тем, что наказание, кроме других целей, преследует и цель кары, возмездия за совершенное преступление.

В. И. Ленин неоднократно указывал на кару преступников как на одну из задач наказания. В одном из писем он, например, писал: «Тов. Дзержинский!.. Прошу непременно разыскать виновного в волоките… и предать суду. Нельзя же такое безобразие оставлять без кары».[374]

М. И. Калинин в речи на торжественном заседании, посвященном 10-летию Верховного Суда Союза ССР, 26 апреля 1934 г. говорил, что «…наша карательная политика является не только карательной, она ставит перед собой задачу карать и одновременно воспитывать, перевоспитывать».[375]

В Руководящем разъяснении – Постановлении № 3 Пленума Верховного Суда СССР «О практике применения судами мер уголовного наказания» от 19 июня 1959 г. специально отмечается, что, «применяя меры уголовного наказания к лицам, виновным в совершении преступлений, суды должны исходить из того, что наказание преследует не только цели кары, но и цели перевоспитания осужденных и предупреждения совершения новых преступлений».[376]

Все это убеждает в том, что кара, возмездие является целью наказания по советскому уголовному праву.

Признание кары в качестве цели наказания отнюдь не подрывает воспитательного и предупредительного значения наказания.