Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Для субъективной школы такое распространительное толкование термина «полезность» чревато величайшими опасностями, ибо такое толкование дает возможность контрабандой вводить объективные и социальные моменты. Теория предельной полезности благодаря этому теряет всякую определенность и превращается просто в вульгарнейшую теорию о том, что ценность объектов определяется желательностью их, которая, в свою очередь, для целого ряда случаев, непосредственно зависит от ценности.

При таком распространительном толковании понятия «полезности» психологизм теряет свой raison d’etre. Ведь основная задача австрийцев состояла и состоит в построении строго последовательной теории ценности. Полезность избрана потому основанием теории ценности, что она рассматривается как явление, независимое от цен. Если же полезность понимать как И. Фишер или как Парето, т. е. как всякое предпочтение, которое оказывает субъект данному объекту по сравнению с другими, то полезность теряет [111] свою независимость от цен, ибо в товарном обществе это предпочтение преимущественно зависит от рыночных цен. Теория полезности, в этом толковании, представляет собой заколдованный круг, ибо, с одной стороны, полезность понимается как основание цен; с другой стороны, полезность рассматривается как явление, которое в известные моменты обусловливается ценами. Влияние цены проникает, таким образом, в самое сердце субъективизма.

Необходимо отметить, что такое «рыночное», если можно так выразиться, толкование полезности можно встретить у наиболее ранних представителей теории полезности. Так, например. Кондильяк ставит знак равенства между полезностью и ценой. С одной стороны, он, правда, определяет полезность как способность удовлетворения наших потребностей. «О вещи говорят, что она полезна, — пишет он¹⁰⁴⁷, — когда она удовлетворяет каким-либо потребностям». Ценность Кондильяк приравнивает полезности.

«Соответственно этой полезности¹⁰⁵⁰, мы делаем бульшую или меньшую оценку. Это значит, что мы судим, насколько она больше или меньше соответствует тому употреблению, которому мы ее предназначаем. И вот эта оценка и есть то, что мы называем ценностью. Итак, ценность вещей основана на их полезности, или, что то же самое, на потребности, которую мы в них имеем, или, что также одно и то же, на применении, которое мы им можем дать». Цену же Кондильяк рассматривает как отношение двух субъективных ценностей. «Цена — пишет он¹⁰⁵⁰, — есть не что иное, как отношение субъективной ценности (valeur estimee) одной вещи к субъективной ценности другой вещи». Поэтому оба понятия (субъективной ценности и цены) Кондилъяк рассматривает как аналогичные. «В сущности, цена и оценка совершенно синонимичны»¹⁰⁵⁰. Таким образом, три понятия -полезность, субъективная ценность, цена — получают у нашего автора одинаковое содержание. Однако решающее значение Кондильяк приписывает первому члену этого ряда, т. е. полезности.

Если же обратиться к другому крупному представителю теории полезности — Сэю, то убедимся, что у него решающее значение приобретает цена. В целом ряде мест своих произведений Сэй трактует о полезности как о свойстве благ иметь цену. Сэй, как известно, утверждал, что полезность представляет единственное основание ценности. Но что такое полезность? В своем «Traité d’economie politique» (1841. P. 606) Сэй дает следующее определение: «Полезность — это в политической экономии — способность, которую имеют вещи, [чтобы] служить человеку в какой бы то ни было форме. Самая бесполезная и неудобная вещь, как, например, придворный плащ имеет то, что называется полезностью, если употребление этой вещи, какое бы оно ни было, достаточно, чтобы присвоить ей цену». Сэй выделяет, таким образом, понятие полезности с точки зрения политической экономии. Симптомом этой полезности у благ является наличие цены. Из дальнейших определений Сэя явствует, что потребности он отождествляет с платежеспособным спросом, «Ценность всякой вещи¹⁰⁵¹ есть результат противоположной оценки, произведенной между тем, кто в ней нуждается или которому она требуется, и тем, кто ее производит или предлагает». Иными словами, иметь потребность (besoin) и предъявлять спрос — для Сэя понятия аналогичные. Еще явственнее выступает смысл полезности как фактора, регулирующего цену, из следующего места «Катехизиса Политической Экономии» (1833. С. 7).

«Ценность всегда ли соразмерна с пользой вещей? Нет, но она соразмерна с пользой, которую мы дали; объяснитесь примером. Положим, что [112] женщина выработала шерстяное платье, употребив на работу четыре дня. Ее время и работа составляют как бы цену, которую она заплатила, чтобы иметь в своем владении платье, следовательно, она не может отдать его даром, без потери, чего она постарается избежать. А посему, нельзя иначе получить платья, как заплатив цену, соразмерную с пожертвованием труда и времени работавшей женщины». «Теперь видно⁴, как польза, сообщенная вещи, дает ей ценность, а польза не сообщенная не дает никакой».