Избранные труды (сборник)

В последнее время некоторые зарубежные, а также отдельные советские ученые высказывают соображения о том, что акселера ция[1387] выступает причиной насильственных и сексуальных преступлений несовершеннолетних[1388]. Эти утверждения эмпирическим материалом не подтверждаются. Сама по себе акселерация при всей ее противоречивости с медицинской точки зрения и с воспитательно-педагогической – явление в целом положительное[1389]. В силу этого акселерация не может выступать детерминантой преступного поведения. Акселераты имеют лучшее физическое здоровье, их успеваемость, спортивная активность выше. По данным Института гигиены детей и подростков, 40 % неуспевающих школьников имели признаки отставания в физическом развитии[1390]. Как известно, 2/3 правонарушителей-школьников рекрутируются из второгодников и отстающих в учебе подростков. Эмпирические исследования показывают, что у несовершеннолетних правонарушителей психофизиологический инфантилизм в большей мере, чем акселерация, накладывает отпечаток на формы отклоняющегося поведения (17 %). У подавляющего большинства обследованных психофизическое развитие соответствовало возрастной норме. Абсолютное большинство советских психофизиологов приходит к выводу, что в этиологии правонарушений несовершеннолетних фактор ускоренного или замедленного полового развития играет второстепенную роль.

Антропометрические измерения преступников также не обнаруживают корреляции между высокорослостью и криминогенной активностью правонарушителей. Так, из выборочно изученных 100 лиц, осужденных за убийство, и 100, осужденных за корыстные преступления, средний рост убийц составлял 171 см, расхитителей – 173 см, что соответствует среднему росту мужской популяции непреступников, а также росту лиц из контрольной группы из работников милиции. При этом убийцы по среднему росту и по числу высокорослых (выше 180 см) оказались ниже корыстных преступни ков. Наблюдения в исправительно-трудовых учреждениях строгого, усиленного и особого режимов, опросы пенитенциаристов не подтверждают гипотезы о связи акселерации с криминогенностью вообще и насильственно-сексуальной преступностью в частности.

Относительно стабильные показатели уровня женской преступности, в которой насильственная преступность многократно и постоянно меньше мужской, служат также нередко основанием для биологизаторских умозаключений. Так, например, П. Фейлов писал, что независимо от времени и политического устройства государства удельный вес женской преступности стабильно составляет 12–18 %, что якобы подтверждает биологическую обусловленность преступлений женщин и мужчин[1391].

Мнение о стабильности уровня, динамики и структуры женской преступности во все времена и во всех государствах неверно. Различия наблюдаются даже в развитых капиталистических государствах (например, во Франции – 10 %, в США – ФРГ – 15–17 %). В некоторых южноафриканских государствах доля женской преступности достигает 25 %[1392]. Динамика преступлений женщин также не стабильна. Например, в США с 1900 по 1972 г. число арестов среди женщин возросло в три раза. При этом даже в таком традиционно «мужском» преступлении, как грабеж, женская преступность обгоняла мужскую. С 1971 по 1976 г. в США число заключенных женщин, совершивших опасные преступления, выросло на 80 %[1393].

Иная картина в социалистических странах. В СССР преступность женщин в последние десятилетия имеет общую тенденцию к снижению. В Польше в 1932 г. доля женской преступности составляла 16,7 %, в 1972 г. – 11,4 %.

Значительные различия в мужской и женской преступности, достигающие 25-кратного размера, приходятся на насильственную преступность: убийства и тяжкие телесные повреждения. Это служит поводом для биокриминологов называть преступность женщин «преступностью слабых», разумея под этим их физическую слабость. Действительно, мышечная сила женщин в среднем на 10 % меньше, чем у мужчин. Однако этот физиологический фактор не является статистически значимым в обусловливании многократных различий в насильственной преступности мужчин и женщин, тем более убийств. Женщины совершают, как правило, бытовые убийства пьяных и потому слабо сопротивляющихся или спящих мужчин.

Различия в уровне насильственной преступности среди мужчин и женщин заключены прежде всего в антиобщественной психологии части мужчин, в культе грубой физической силы, пережиточных мещанско-бытовых представлениях о межполовых отношениях, мужском пьянстве. Традиционно сказываются различия в системе воспитания мужчин и женщин, в том числе относительно допустимости применения силы в конфликтных ситуациях. Поведение женщин обусловливается исторически сложившимися и существующими в нашем обществе стереотипами поведения женщин.