Избранный

Стоит ли говорить, что данное отчимом обещание не было сдержано? Второй раз был через полгода, только уже прямо на моих глазах. Причина для этого была пустяковая (даже при веских причинах, конечно, никого не стоит бить): он приревновал ее к бизнес-партнеру, с которым она переписывалась по рабочим делам. Коллега был видный молодой человек, достигший отличных карьерных высот в своем бизнесе, и по поручению сейчас мать с ним сотрудничала. Ей было предложено сходить на ужин, чтобы обсудить последние формальности перед составлением договора. Дома пребывал в ревностном духе отчим, залитый к тому времени целой бутылкой вина, не единожды обрывавший телефон звонками с менторским тоном, из-за чего батарея села полностью. Швырнув трубку об стену, и превратив ее в кусок бесполезной кучи стекла и железа, он не мог успокоиться, градус только усиливал его гнев. Возвращение матери не принесло ничего кроме, новой порций ударов и самых изощренных проклятий. Попытка заступиться за нее обернулась для меня выбитыми передними верхними зубами в количестве двух штук.

Терпеть его приходилось до моего пятнадцатилетия. Меня донимал вопрос: а почему собственно за такого урода надо держаться? На что следовал ответ: сердцу не прикажешь. Любить своего палача… Нет, такое превыше моего понимания. Исчез отчим довольно неожиданным, хоть долгожданным, образом.

Однажды спустя полгода я узнал от знакомых, что отчима зарезали в баре, куда он пошел опрокинуть рюмочку по случаю моего дня рождения, Он там повздорил с одним постоянным посетителем, уже напившимся в полный хлам, слово за слово, и они поболтались до драки с поножовщиной. Первый удар тут же стал роковым – в область сердца, смерть наступила мгновенно. Того драчуна приговорили к нескольким годам заключения и посадили в тюрьму, где он и отбывает свой срок. Испытывал ли я какие-то эмоции вроде печали или радости? Отнюдь, абсолютно никаких. Для меня отчим умер еще тогда, когда он впервые поднял руку на мою мать. Физическая смерть была просто последней формальностью или гвоздем в его гроб, не более того. Слишком большая честь даже думать о нем, человеке, который никого не любил, даже самого себя. Я только спросил, знает ли об этом моя мать, на что получил утвердительный ответ.

Вспоминаю тот вечер, когда она пришла домой после работы с подарком для меня, ее лицо было несколько тронуто печалью, но она прилагала усилия не подавать виду, наоборот поздравляла как можно более беззаботно и непринужденно, как будто ничего не произошло. Правда, все же сказала, что сегодня мы будем исключительно вдвоем. Я еще тогда будучи наивным малым решил, что этот тиран сделал мне типа подарок в виде своего отсутствия.

А на следующий день после праздника о нем никто и не вспоминал. Что ж, собаке – собачья смерть. Так мы снова стали жить вдвоем. В доме воцарился покой и тишина, на этот раз окончательно.

Неожиданный гость

Прохладным туманным утром меня из сладких грез (редких в последнее время) поднял на ноги настойчивый звонок в дверь. Пока я левой заспанные глаза, правой же нашарил на тумбочке любимые часы в виде супермена, на которых время было без четверти восемь, что свидетельствовало о том, что мать, как всегда, на работе, а я – один дома, так что кроме меня некому открывать дверь. Крикнув как можно более громко «сейчас открою», я стал быстренько накидывать на себя любимые застиранные до потери яркости цвета футболку с штанами, которые когда-то были красные и синие соответственно. Кому это так не терпится к нам завалиться? Родственникам? Из каких-то инстанций? Соседям?

Темно-серый дорогой костюм, начищенные лакированные черные туфли, аккуратно отрезанные и чистые ногти, зализанные назад темные волосы, ненавязчивый шлейф дорогого парфюма, гладко выбритое лицо без возрастных морщинок, и завершающий образ папка подмышкой левой руки. И все это на фоне обшарпанные стены со соседскими дверями. Личность этого стильного мужчины мне ни о чем не говорила, что породило стойкое сомнение стоит ли его впускать. Заметив мое замешательство, он улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, явно не родных, а глубокий гортанный голос вполне соответствовал его виду.

– Доброе утро! Видимо, я Вас разбудил, за что прошу прощения. Я … Меня к Вам направили из … Могу я войти?

Мне, честно говоря, хотелось закрыть перед его носом дверь, но мое воспитание взяло верх, и я был вынужден его впустить. Он быстренько оценил бедную обстановку: дешевые обои, затасканный с времен царя Гороха узкий ковер, лампа производства Китая за три червонца, облупившиеся двери в комнаты и кухню. На его лице вновь появилась улыбка с одновременный кивком  лощеной головы. Так и хотелось спросить «Не боитесь здесь находиться, дабы не растерять свой метросексуальный шарм из-за дырки в двери, пробитую когда-то моим отцом?». Но вместо этого пришлось строить из себя любезного хозяина:

– Заходите в гостиную. Чай хотите, или кофе?

– О нет, я ненадолго, так как без участия Вашей матери мне долго не придется излагать курс дела.