Избранный

— Меня бесит это. Охренеть как бесит. Порой случаются… периоды, не просто несколько ночей, а целые недели, которые иногда растягиваются на пару месяцев…. когда я обо всем забываю. Но это дерьмо всегда возвращается, а после я какое-то время не могу взять себя в руки. Просто не могу. — Он ударил себя кулаком по голове. — Меня грызет червь изнутри, и я понимаю, что даже если убью Кора, то зуд успокоится всего на десять минут. Но в ночь, подобную этой, я согласен даже на десять минут.

Раздалось шипение, когда Ви прикурил самокрутку.

— Не знаю, что сказать, брат мой. Я бы посоветовал помолиться, но наверху тебя некому слушать.

— Сомневаюсь, что твоя мать в принципе когда-то нас слушала. Без обид.

— Какие обиды. — Ви выдохнул дым. — Уж поверь.

Тор сосредоточился на выходе из пещеры, и, пытаясь сделать вдох, ощутил странное истощение.

— Я устал бесконечно сражаться в одной и той же битве. С самой… смерти Велси… не отпускает ощущение, что какая-то часть моего тела не заживает, и боль невыносима, порой кажется, что я не смогу вынести ни секунды больше. Ни одной гребаной секунды. Стало бы легче, если бы боль переключилась на другой участок тела.

Между ними повисла долгая пауза, тишину в пещере нарушало приглушенное завывание зимнего ветра, врывавшегося внутрь.

В конце концов, Ви выругался.

— Хотел бы я знать, как помочь тебе, брат мой. Ну, если нужно ободряющее объятие… могу заплатить кому-нибудь?

Тор покачал головой, чувствуя, как верхняя губа изогнулась в подобие улыбки.

— Я почти рассмеялся.

— О да, остается только хохмить. — Ви снова выпустил дым. — Либо так, либо придется пристрелить тебя, а я ненавижу бумажную волокиту Сэкстона, понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю. — Тор потер лицо. — Прекрасно понимаю…

Ви перевел взгляд.

— Просто знай, что мне жаль. Ты не заслужил подобного. — Тяжелая рука опустилась на плечо Тора и сжала. — Я бы забрал твою боль, если бы мог.

Тор быстро заморгал, думая, как это хорошо, что Ви не любил обниматься, иначе он бы рассыпался.

Сломался по-мужски, так, что потом уже не соберешь себя воедино.

С другой стороны, разве он мог назвать себя целым?

Клуб «тЕнИ», центр Колдвелла.

Стоя перед стеклянной стеной в своем офисе на втором этаже клуба, Трэз Латимер чувствовал себя немного Богом. Внизу, в реконструированном помещении бывшего склада, возбужденная людская масса, купаясь в фиолетовых лазерных лучах, извивалась под рев басов, проявляя стандартные модели поведения, направленные на привлечение внимания и проявление презрения.

В большинстве своем клиентура его клуба состояла из поколения «икс», рожденных в период с тысяча девятьсот восьмидесятых по двухтысячные. Взращенные в эпоху интернета, айФонов и отсутствия экономических возможностей — если судить по информации из человеческих СМИ — они представляли собой популяцию потерянных моралистов, сделавших своей целью спасение ближних, защиту всевозможных прав и восхваление ложной утопии о либеральном мышлении, на фоне которого идеология маккартизма[8] звучит как детский лепет.

Но они, в виду своей молодости, были полны надежд, причем безосновательных.

Вот чему он завидовал.

Они танцевали, толкаясь, врезаясь друг в друга, Трэз видел восторг на их лицах и безудержную веру в то, что они найдут любовь всей жизни и обретут счастье именно этим вечером… вопреки бесчисленным ночам, проведенным в его клубе, которые плавно перетекали в рассветы, наполненные истощением, свежеприобретенной венерической болезнью и терзаниями с примесью вины о том, что же они все-таки делали и с кем.

Хотя он подозревал, что большая часть находила свое лекарство в двухчасовом сне, большом латте из «Старбакса» и дозе пенициллина.

В столь юном возрасте, когда ты еще не столкнулся с проблемами, о которых даже помыслить не можешь, человеческая гибкость не знает границ.

И поэтому он мечтал оказаться на их месте.

Было странно возводить людей на пьедестал любого уровня. Будучи Тенью в возрасте двухсот одного года, Трэз смотрел на бесхвостых крыс как на второсортный мусор, засоряющий планету, считал их за муравьев на кухне, мышей в подвале. Единственная разница в том, что людей нельзя истреблять. Много грязи. Уж лучше стиснуть зубы и потерпеть их, чем рисковать раскрытием расы, убив кого-то, чтобы освободить место на парковке, в очереди на кассу или разгрузить новостную ленту в «Фейсбуке».

И, тем не менее, вот он, отчаянно желает оказаться на месте одного из них хотя бы на пару часов.

Беспрецедентно.

С другой стороны, они не изменились. Изменился он.

«Моя королева, пришло ли время тебе уйти? Скажи мне, если это так».

Воспоминания ворвались в его мозг, и Трэз накрыл глаза рукой с мыслью… Боже, только не это, не снова. Он не хотел возвращаться в клинику Братства… к больничной койке, на которой лежала его любимая Селена, и когда она покидала этот мир, он тоже умирал — внутри себя.