Избранный?! И в этом?! Снова?!!! (СИ)

Конкретно эти семейники Гарри получил ещё перед поступлением в Хогвартс. Тогда он в них больше походил на шланг в шароварах. Даже резинки пришлось вставлять в низ «штанин», отчего это безобразие и вовсе напоминало дамские панталоны века этак восемнадцатого.

В принципе из одежды мальчик перестал получать «новое» от Дурслей как раз тогда. Тётя это пару раз комментировала так:

— Есть деньги на учёбу, вот сам себя теперь и одевай.

Только сам Гарри почему-то даже не думал покупать какие-либо вещи. По магазинам одежды в магловском мире он вовсе не ходил, а у Мадам Малкин почему-то покупал только то, что было прописано в ежегодном письме и то… не всегда.

Опять же, как на первом курсе купил несколько мантий, так и проходил в них вплоть до четвёртого курса. И только перед этим четвёртым курсом сменил, ставший вдруг маленьким и узким, гардероб. Опять же только мантии.

И никто ему не подсказал, не направил. А ведь миссис Уизли всё это должна была видеть, раз уж мальчик почти каждое лето на пару недель оказывался у них в доме. На фоне Гарриных вещей даже бедно одетый Рон выделялся своей «аккуратностью». В том смысле, что на том всегда была, хоть и потрёпанная одежда из магического секонд-хенда, но всегда по размеру. Ничего нигде не болталось, не путалось, и рукава рубашки не были вечно закатанными. И нижнее бельё было нормальным. Обычные мальчиковые трусы или боксёры, а не этот «семейный» ужас.

Гарри умылся, почистил зубы и явил себя в кухне пред светлы очи тётушки Петунии. Та как раз снимала фартук, закончив с приготовлением обеда. Она окинула нелюбимого племянника взглядом, фыркнула и, уходя из кухни, поправляя причёску перед зеркалом, что у входной двери, бросила мимоходом:

— Завтрак соорудишь сам. А вообще, дождись уже обеда, нечего аппетит перебивать. К вечеру приготовь ужин!

И была такова — время. Слёт сплетниц в парке скоро начнётся.

Гарри только немного ошарашенно кивнул на это. Постояв пару минут в ступоре от произошедшего, Гарри всё же вернулся в кухню. До обеда было ещё прилично, до ужина ещё больше, так что он всё же соорудил себе пару бутербродов с чаем и присел за стол.

Стеклянным, пустым взглядом уставившись во французское окно*, он снова уплыл в свои мысли. Только мысли эти уже кардинальным образом отличались от тех, что преследовали его всего день назад.

Удивительным образом за время сна растревоженный вчерашними размышлениями улей мыслей успокоился и разложился по полочкам.

Итак.

Первое, что нужно сделать — это всё-таки последовать совету журнала. Совет как никогда прост и безыскусен.

Взять бумагу, ручку и просто написать историю своей жизни краткими тезисами, но постаравшись не упустить ничего. Отложить в сторону этот опус на пару дней. Успокоиться. А потом перечитать, как художественную книгу, или роман, или что там ещё… На что это будет больше похоже: детектив, смайл-стори, проза, «стихи» и прочие жанры. Воспринимая всё описанное как стороннюю жизнь, а самого себя как обычного вымышленного героя. А потом дать критическую оценку действиям этому герою.

Если не получается у тебя самого, дать это прочитать совершенно стороннему человеку, который это сможет оценить и внимательно прочитать критическую статью своей жизни другим человеком.

«Не получится у самого себя, отдам почитать… Да вон хоть миссис Лимблтон. Статут** Секретности при этом я не нарушу. Преподнесу, как наметки придуманной сказки, мол, на предварительную оценку».

Во взгляд вернулась осмысленность.

Первым делом парень вернулся в свою комнату и тут же чуть не споткнулся об вынутый и раскрытый вчера, или уже сегодня (?), сундук. И как только, едва проснувшись, миновал?

«С этим надо разобраться», — печально констатировал Гарри, разглядывая непонятный ком из мантий, островерхих колпаков, прочей одежды, носков, из которого вперемешку торчали то обрывки конспектов, то смятые листы, тоже конспектов.

Перья, обломки перьев, чернильницы, слава Мерлину, плотно закрытые, разные безделушки, подаренные сокурсниками на различные праздники, даже кучка приторно-розовых и крылатых валентинок ещё со второго курса затесалась. Вот же Локхортова память.

Разбирая и перебирая вещи, Гарри наткнулся и на «Вредноскоп», подаренный другом на тринадцать лет, плотно замотанный в огромный протёртый шерстяной носок дяди Вернона. Вспомнилось, как они втроём смеялись, мол, бесполезная штука, верещит с чего-то, вот и запихали куда подальше, да забыли. А оказалось… Верещал вредноскоп не зря, он реагировал на опасность, исходящую от Питера Петтигрю. Точнее на само присутствие анимага рядом. Анимага, который мыслил о Гарри недоброе.

А они олухи… «Сломался»! А с чего бы ему сломаться? С чего это они вообще отнеслись к этому так легкомысленно? Ведь не у братцев же взял вредноскоп Рон, чтобы сомневаться в его магических свойствах, а купил в египетской лавке артефактов!