Избраное

Как странно все: не вышла на звонок…

Открыла дверь соседка – тетя Шура.

– Андрей? Входи! Ну как дела, сынок?

Ой, что же это я стою, как дура?!

Иди, иди, совсем ведь заждалась.

Волнуется, поди-ка, ретивое?!

Все на вокзал звонила… Извелась…

Ах, господи, вот горе-то какое!

– Да будет вам! – Но все-таки в тревоге

Рванул он дверь, шутливо прогудев:

– Встречай, жена! Домой вернулся лев! –

И замер, удивленный, на пороге…

Она сидела боком у стола,

Лица не поворачивая к свету.

Вся жизнь в тот миг, казалось, перешла

Лишь в пальцы, теребящие газету.

Пред ним была она и не она.

И близкая, и словно бы чужая:

Куда девалась нежно-золотая

Ее волос пушистая волна?

Уже не пряди, вешним солнцем сотканы,

Теперь, как странно глазу, у жены,

Как после тифа, крохотные локоны

Из-под косынки были чуть видны.

Вдруг обернулась, ко всему готовая,

И тотчас в сердце, как заряд свинца, –

Полоска шрама, тонкая, пунцовая,

От уха к носу поперек лица…

Хотела встать, но отказали ноги.

Он подскочил к ней, обнял, зашептал:

– Сиди, сиди… И к черту все тревоги,

Вот я и дома… Ехал… Тосковал…

Она к нему прижалась головой.

И он умолк. Какие тут уж речи!

И тотчас ощутил, как под рукой

Вдруг задрожали тоненькие плечи.

– Ну, будет, будет!.. Это ни к чему…

Не так все плохо… Нет, ты не права. –

Ах, что он говорит ей! Почему?

Куда вдруг делись главные слова?

Те самые, что, сидя у реки,

С любимой разлученный дальней далью,

Под шум тайги, в минуту злой тоски

Он повторял ей с тихою печалью?

Так что ж, он позабыл их? Растерял?

Иль чем-то, может, вдруг разочарован?

Да нет же, нет! Он попросту устал

И этой встречей горькою взволнован!

Она, вдруг смолкнув, тихо руку мужа

Сняла с плеча и опустила вниз,

Туда, где пояс с каждым днем все туже:

– Ну вот тебе, Андрей, и мой «сюрприз»..

Рука его как будто испугалась,

Едва заметно дернулась назад…

Но нет, ей это только показалось!

Он крикнул: – Галка, я ужасно рад!

Нас будет трое! Превосходно! Славно!

А я-то там никак не мог понять…

Теперь уж вам, Галина Николавна,

Нельзя слезинки даже проливать!

Ну, я побреюсь, подзарос в дороге! –

Что рассказал, что скрыл любимый взгляд?

И сердце билось в страхе и тревоге:

Рад или нет он? Рад или не рад?..