Избушка на костях

Не знаю, сколько времени мы провели в пути. Мерный шаг Ветерка, на который он перешел, стоило нам ступить под кроны лесных деревьев, убаюкивал. Сияние месяца на темном, усыпанном холодными звездами небе почти не пробивалось сквозь густые зеленые ветви. Лишь кое-где в листве проскальзывали серебряные нити, словно маленькие ровные стежки опытной мастерицы. Они почти не давали света, но позволяли хоть немного ориентироваться в темноте, наполненной таинственными шорохами ночи: шелестом крыльев, оханьем совы, шуршанием кустов и копошением мелкого зверья в норах и дуплах.

Мелькающие перед глазами деревья расступились, и перед нами предстала небольшая полянка, окаймленная зарослями дикой малины. Тим натянул поводья, и Ветерок, сделав еще пару шагов, послушно замер. Я сонно подняла голову.

– Остановимся здесь, – сказал Тим. – Так темно, что я даже тропы не вижу, бредем на чистый авось. Лучше дождаться утра.

Я с сомнением покосилась на обступившие нас деревья. В прорезь густой кроны заглянул тонкий месяц. Он жемчужным кинжалом взрезал темноту, пуская по траве и морщинистым стволам причудливые тени. Игра света придавала им пугающие очертания. Я вздрогнула, когда среди кустов мне почудилась чья-то оскаленная пасть. Прошло мгновение (бесконечное долгое, пусть и равное лишь одному удару сердца), и лунный свет развеял эту картинку, как набегающая волна – рисунок на песке. Тени, словно отгоняемые мечами стражи, отступили, и на месте звериного оскала остался лишь колючий куст с россыпью ягод.

Тим спешился, а затем помог и мне. Он выбрал место на краю поляны, рядом с тесно стоящими друг к другу ясенями – их сплетенные между собой стволы защищали от ветра. Я собрала разбросанный между деревьями хворост и сложила его в одну кучу. Раздались щелчки огнива, и перед глазами вместе с взметнувшимися алыми язычками промелькнули воспоминания этой ночи – короткие, пустые вспышки, на мгновения осветившие темноту избы и выхватившие кровавые узоры на плохо обструганных бревнах. Пришлось тряхнуть головой, чтобы сосредоточиться на настоящем – на занявшемся огне, пробежавшем по тонким сухим веткам.

– Хищников отгонит, – пояснил Тим и, потянувшись к заплечному мешку, вытащил из него плащ. – Ночь теплая, мы бы не замерзли и без огня. Но с ним спокойнее.

Это правда. Потрескивание костра, его негромкое шуршание умиротворяло. Тени отступали, позволяя видеть мир вокруг отчетливее. И пожалуй, не только лес, но и то, что было спрятано внутри.

– О чем думаешь?

Мы уселись на расстеленный на траве плащ. Несмотря на рано пришедшее лето, земля еще плохо прогрелась, и спать на ней было бы полным безрассудством – застудишься за целую-то ночь. Тим протянул мне яблоко, и я рассеянно приняла его, но не поднесла к губам. Вместо этого повертела в руке. Яркие блики костра каплями расплавленного золота промелькнули на тонкой алой шкурке.

– О том, как все это чудно.

Тим мягко забрал у меня яблоко. Сверкнуло лезвие ножа, и фрукт распался на две половинки. Одну Тим вложил мне в ладонь, вторую надкусил сам.

– Что чудно?

Я оглядела шумевший лес и усмехнулась.

– Всю свою жизнь, сколько себя помню, мне всегда говорили: будешь плохо себя вести, Баба-Яга тебя заберет. И посмотри, что я сейчас делаю: сама отправилась на поиски той, чьим именем пугают детей.

Тим чуть пожал плечами. Он, судя по всему, не видел в этом ничего удивительного. Его привычное спокойствие сейчас выглядело насмешкой. Знай я друга хуже, решила бы, что он издевается.

– Люди любят пугать тем, чего не понимают.

– Говорят, она детей в печи запекает.

Тим усмехнулся. Нож в его руках уверенно взрезал сердцевину в половинке уже надкушенного яблока. Черные мелкие косточки полетели на землю.

– Про тебя тоже много чего шепчут. Скажешь, все правда?

Я отвела глаза в сторону: смотреть на Тима было невыносимо. Моя половинка яблока так и осталась лежать в ладони. В ушах все еще звенели крики мачехи и сестер: «Ведьма проклятая!»

– Может, кое-что и правда, – тихо обронила я.

Тим пытливо посмотрел на меня из-под упавшей ему на глаза рыжей прядки. Отблески костра играли на его волосах всполохами меди. Он хотел что-то сказать, но тишину нарушил хруст ветки. Мы вскинули головы, всматриваясь в темноту, обступившую поляну за пределами небольшого круга света.

Я решила поначалу, что это Ветерок. Но нет: конь пощипывал траву за нашими спинами, а звук донесся с другой стороны поляны.

– Кто здесь? – крикнул Тим и поднялся на ноги. – Не таись в ночи, если скрывать тебе нечего.

По поляне разнесся хрипловатый мужской смех. Он облетел темно-зеленые кроны раскидистых деревьев и поднялся к медленно светлеющему небу, где изнанку темных облаков уже слегка мазнул багровый румянец рассвета.

Я нахмурилась.

Ночь уже подошла к концу? Так быстро?

– Скрывать мне и правда нечего, – согласился незнакомец. – Смотрите, коль любопытство снедает.