Избушка на костях

– Верно, не торопись. На гостей сначала погляди, – с одобрением сказала Яга и поднялась из-за стола. – Скатерть-самобранка, благодарствую тебе. Убирай угощение.

В мгновение ока на столе не осталось ни крошки от того сказочного пиршества, к которому мы с Тимом присоединились: исчезли и пироги, и блины, и надкушенный каравай, и начищенный медный самовар… На пустом столе озером раскинулась лишь расшитая алыми цветами скатерть.

Поймав мой ошалелый взгляд, Кощей подмигнул мне:

– Ты привыкнешь к чудесам, золотце. Здесь они таятся за каждым углом.

Тишину разрезал шорох крыльев. Мимо меня пронесся черный смерч, в котором я, отшатнувшись, узнала ворона. Наглая птица уселась на плечо к Яге и громко каркнула, глядя мне прямо в лицо.

– Тише-тише, родной. Все свои.

Стены избушки сотряслись от сильного удара. Яга хмуро свела брови, а Кощей, раздвинув занавески, едва ли не по пояс высунулся в окно.

– Кто тут ломится? – грозно крикнул он и тут же смягчился. – Ты, князь мой яхонтовый? Не ломай двери, не гневи хозяйку. Сейчас сами отопрем.

– Встреть гостей нетерпеливых, – сказала Яга, почесывая брюшко ворону. – А мы подождем их в горнице.

Глава 6

Горница оказалась просторной и залитой солнцем: три больших окна давали так много света, что он будто обступал тебя, купая в своих теплых лучах. Я первой ступила на толстый узорчатый ковер и обвела взглядом расписные, уходящие к высокому сводчатому потолку стены. На них были изображены птицы, животные и деревья – лес во всем его многообразии ярких красок. Детали переданы так живо и точно, что я вздрогнула, приметив рядом с собой распахнувшую крылья сову. Ее круглые глаза горели желтым огнем, клюв чуть распахнулся. Казалось, еще миг, и птица издаст крик. Я подняла руку и несмело провела по стене, чтобы убедиться: то морок, не правда.

– Как живая, – пробормотала я, обводя рисунок на стене. – Наткнусь ночью и…

– Не броди ночью по избушке, – оборвала меня Яга. – А сюда тем более не ходи.

Она обошла меня, растерянную и чуть уязвленную ее ответом, и медленно опустилась на резной княжеский трон из цветного дерева. Его подлокотники и спинка, украшенные драгоценными самоцветами размером с крупный орех, в лучах солнца переливались и сверкали, словно роса в отблесках яркой радуги. Кроме трона в горнице вдоль стен протянулась пара простых, гладко обтесанных длинных лавок. В правом углу, обитый серебром, одиноко темнел большой сундук с округлой замочной скважиной. В резной прорези торчал медный ключ. У самого большого окна стояла украшенная резьбой прялка. Рядом тускло поблескивало костяное веретено.

Ворон вспорхнул с плеча Яги и перебрался чуть выше – на спинку трона.

– Встань слева от меня, – не то приказала, не то попросила Яга, расправляя подол своего платья. – А друг твой пускай займет место у двери. Так будет вернее.

Мы с Тимом с недоумением переглянулись. С языка рвались вопросы, и мне пришлось прикусить его – не время сейчас для любопытства. Но я непременно разведаю обо всем, что не дает покоя, чуть позже.

Из коридора донеслись гулкое эхо шагов и веселый голос Кощея. Дверь распахнулась, и в ее проеме показался сам приятель Яги. Я невольно залюбовалась им, отметив, как он хорош: волосы отливают золотом, иноземная одежда подчеркивает всю ладность фигуры, а широкая улыбка в сочетании со слегка ленивыми движениями, томными, как у разомлевшего на солнце кота, придавала ему особое очарование. Я поймала взгляд Кощея и поспешила отвернуться. Краем глаза все равно заметила, как он с хитрецой, будто молодец на смотринах, подмигнул мне, и мои щеки вспыхнули румянцем. Каков наглец!

Слева раздалось хмыканье, так крепко наполненное издевкой, что хоть ковшом ее вычерпывай! От мысли, что Яга приметила все произошедшее, мне стало так стыдно, как бывало только в детстве, когда меня пару раз ловили в чужом саду.

– Не принимай близко к сердцу, – тихо, едва шевеля губами, посоветовала Яга и щедро, как хозяйка, отламывающая последний ломоть хлеба гостю, добавила: – Кощей всем люб, в этом его дар и проклятье.

Яга сидела с выпрямленной спиной и, сложив руки на подлокотники трона, смотрела прямо перед собой – на богато разодетых бородатых мужчин, заполняющих горницу. Я облизнула пересохшие губы и последовала ее примеру: встала прямо, как статуя, и гордо вскинула голову. В висках шумело, а грудь рвало от смятения. Прежде на всем белом свете я видела только Тима. Лишь его взгляд мог закружить, словно водоворот, и утянуть на самое дно сильных, запретных чувств.

Я чуть потерянно, как ребенок, впервые взявший в руку перо и чернила, кивнула. Оглядела горницу, в которой стало тесновато от нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу гостей, и с удивлением спросила:

– Неужто они прошли мимо Дня и Ночи?

Яга улыбнулась краешком губ и покачала головой. Жемчужные нити ее венца нежно зазвенели, соприкасаясь друг с другом.

– Мимо братьев только ведьме под силу пройти.

– Тогда…

– Раз в семь седмиц я отзываю братьев и отворяю врата для гостей.

– Для всех?

– Нет.

– А для кого?