Избушка на костях

– Значит, княжич, – как ни в чем не бывало продолжила Яга, – ты пришел не за советом.

– Верно. – Княжич выпрямился. Взгляд его открыто, гордо прошелся по гостям, чуть споткнулся на мне и остановился на Яге. – Помощи твоей прошу.

– Снять кандалы? – задумчиво протянула Яга. – Обрести свободу?

– Да.

Яга хмыкнула и подперла подбородок кулачком. В разрезе широкого рукава промелькнула молочно-белая кожа, оголились тонкие запястья с позвякивающими на них браслетами.

– Вижу, вижу, княжич, как рвется твое сердце из груди. Видела и то, как ты метался по горнице, точно зверь в клетке. Но вот что увижу потом, как сплетутся настоящее, прошлое и грядущее… – Она усмехнулась, сделала в воздухе пальцами странное движение, будто затянула узелок на узоре полотна. – Что ж, то дело не мое. Твердо ли твое желание получить свободу?

– Твердо, матушка, – чуть севшим голосом откликнулся княжич и нетерпеливо шагнул вперед, упал на колени перед Ягой. – Как никогда твердо.

Яга и бровью не повела, но я скорее догадалась, чем увидела, – обращение ей пришлось не по нраву. Едва заметное изменение в наклоне головы, чуть более резкий перезвон жемчужных нитей у лица: какая-то мелкая деталь, словно набежавшая на берег волна, преобразила рисунок.

– Плату потянешь?

Рука княжича потянулась к поясу, где висел мешочек с деньгами, и сжала пустоту. Яга досадливо цокнула языком.

– Не о монетах я тебе толкую, глупый княжеский отрок.

Княжич гордо вскинул голову и уверенно ударил себя кулаком в грудь.

– Я ко всему готов.

В руках Яги возникло яблоко – красное, наливное, спелое. До меня донесся его дурманящий аромат, и я сглотнула слюну. Уж, казалось бы, сыта, но яблоко так аппетитно пахнет… Откуда Яга его вытащила? Под широкими юбками, что ли, прятала?

Княжич, все еще стоявший на коленях, приподнялся. Яга вложила в его ладонь яблоко и сама сомкнула пальцы гостя на сладком угощении.

– Раз так…

Больше она ничего не сказала, но того и не требовалось. В горнице снова повисла тишина, на этот раз такая звеняще-острая, что казалось: дернешься и порежешься. Гости затаили дыхание. Я и сама, позабыв обо всем, не сводила глаз с княжича. Сердце, ухнув в пятки, на долгий-долгий миг замерло и забилось лишь после того, как княжич поднес ко рту яблоко. Тишину разрезал смачный хруст. Он, словно стрела, пущенная неприятелем, заставил гостей отшатнуться. Я и сама едва удержалась на месте. Предчувствие дурного конца обуяло грудь, придавило ее тяжелым камнем. Меня пронзило желание подхватить подол и, сверкая пятками, убежать за тридевять земель отсюда. Но было поздно.

От нечеловеческого, полного боли крика княжича я вцепилась в спинку трона. Упала бы наземь, но ворон, снова впившийся мне в кожу ногтями, будто удержал меня – тряпичную ярмарочную куклу – за нити.

Княжич катался по полу. Его спина выгнулась дугой, неестественно прямые руки и ноги вязальными спицами застряли в теле. Скрюченные пальцы скребли пол, розовые ногти удлинялись, заострялись, темнели, пока не превратились в звериные когти. Лицо, корчащееся в муках, покрылось длинной серой шерстью. Рот вытянулся и стал пастью, среди белоснежных зубов промелькнул шершавый алый язык. Миг, и вместо княжича перед нами предстал серый волк в разорванном кафтане. Мощный зверь неуверенно встал на лапы, а затем повел спиной, отряхиваясь. На пол полетели клочья дорогой ткани.

– Волк! – ахнули гости и испуганно отступили к окнам. – Зверь лесной!

Княжич замер. В желтых звериных глазах отразился ужас. Пасть распахнулась, и из нее вырвался скулеж. Волк поджал хвост и посмотрел на Ягу.

– Ты жаждал нестись по полям и лесам, не скованный ни долгом, ни честью, – сказала она и сложила руки на коленях. Зазвенели серебряные браслеты на ее запястьях. – Кто, если не зверь лесной, обладает такой волей? Беги же, теперь ты свободен, как ветер в поле. Ни отец, ни жена, ни люд простой отныне тебе не указ.

Волк испуганно закружился на месте. В его взгляде промелькнул страх, смешанный со злобой. Он оскалил зубы и бросился к Яге. Пасть едва не сомкнулась на ее лодыжке. С моего плеча сорвался ворон. Острый клюв, точно кинжал, ударил волка в нос и заставил завизжать от боли. Зверь отшатнулся, а затем зло завыл. Он принялся носиться по горнице, с грохотом сметая все со своего пути – и людей, и лавки. С каждым новым кругом волк все отчетливее пытался приблизиться к Яге, но словно невидимая сила отводила его от нее, с размахом раз за разом швыряя всей звериной тушей об пол. Гости испуганно вжались в стены, я тоже спряталась за высокую спинку трона. Тим ринулся ко мне, но его отбросило назад порывом ветра, распахнувшего все окна.

В поднявшейся суматохе лишь Кощей сохранил холодный рассудок. Приятель Яги распахнул резные двери и крикнул:

– Беги, серый волк, беги в лес! Там теперь твой дом.