Избушка на краю омута

— Нет, посторонних детей не видел. К сожалению, я вам сейчас помочь не могу. Сообщу в полицию, чтобы еще людей прислали для поисков. Вы меня уж извините, мне пора. — И он резво вышел из машины, хлопнув дверью.

— Поедем к бабушке Алевтине, — сказала Лада. — Ее дом где-то в другом конце села, откуда идет дорога на Камышовку.

Автомобиль тронулся с места, заурчав.

— Ужасно, где-то здесь бродит убийца, — произнес Федор. — Надеюсь, наши дети с ним не встретятся.

Лада вздохнула, но промолчала. Знал бы Федор, сколько в этих местах таится опасностей! Воспоминания далекого детства снова начали выбираться из укромных уголков ее памяти, словно пугливые мышки из тайных норок, но крики деревенских жителей, появившихся перед ними на дороге, спугнули их, и те спрятались обратно. Федор затормозил, остановился и посигналил, но лишь пара человек отступила в сторону, остальные же не обратили на них внимания, продолжая горланить и размахивать руками.

— Пойду, поинтересуюсь насчет наших детей, — сказал Федор и вышел из машины. Лада последовала за ним.

Главной темой стихийного собрания была, конечно, тема убитой накануне односельчанки.

— Говорю, своими глазами видела! — орала здоровенная высокая баба в распахнутой телогрейке, накинутой на плечи поверх застиранного цветастого халата. — Он это был, точно он!

— Что ты! Проша ж тихоня, каких поискать! Век дома просидел, слова громкого не сказал, никогда Раиска не жаловалась, шоб он руку подымал… Не верю, брешешь все! — спорила с ней другая женщина, такая же упитанная, но ростом пониже и очень курносая.

— И я не верю, чтоб Прохор мог такое сотворить, — добавил мужчина лет сорока, одетый в красную футболку. — Он сосед мой. Так у них всегда было тихо, никаких скандалов за много лет не слыхал!

— Вот тихони, они самые убивцы-то и есть, — прошамкала беззубым ртом горбатая старушка. — Сидят, молчат, — а поди знай, что у их на уме-то!

— Так ясно ж все было и раньше, — высказалась женщина строгого вида, возможно, из-за очков, придающих значимость ее облику. — Лариска с Ленькой давно любовь крутила. Все село в курсе. Кто-то донес Прохору, вот и взбеленился он. Ленька-то где? Кто знает?

— Да уж Максимка, наш полицай, полчаса в его окна долбился! Никто не открыл. Говорит, сломают дверь, когда полиция из района прибудет, — ответил седой безбородый старичок.

— Вот! — Дама в очках вскинула руку и потрясла ей в воздухе. — Тут еще одним убийством попахивает, чуете? А говорите — не мог! Конечно, Прохор, кто ж еще. И Леньку порешил, и бабу свою, а потом в лес побег, прятаться!

— Я видала, он топор здоровенный в руке нес! — воскликнула высокая. — Поди, отбиваться собирается при задержании!

— Ой, ужас, ужас! Это ж сколько еще людей порубит! — запричитала горбатая старушка.

— Кхм… — Федор громко кашлянул и шагнул прямо в толпу. Только теперь заметив постороннего, все одновременно замолчали. Воспользовавшись возникшей тишиной, он громко поздоровался и спросил:

— Простите, уважаемые, что перебиваю вас. Не видел ли кто-нибудь шестерых ребятишек четырнадцати лет, не местных?

На лицах людей отразилось недоумение. Федор продолжил:

— Четыре мальчика и две девочки. Может, к кому-то просились на ночлег? Вчера вечером?

Все стали переглядываться, пожимать плечами, и в конце концов отрицательно вертели головой.

— А много ли домов в селе? — спросила Лада.

— Теперь уж не больше трех десятков осталось, — ответил мужчина в красной футболке.

Лада взглянула на Федора и сказала:

— За час всех обойдем. Давайте уж сразу начнем отсюда.

Директор выглядел растерянным. То, что детей никто не видел, явно пошатнуло его уверенность в их безопасности. Прошли целые сутки с тех пор, как они пропали. И они неизвестно где провели ночь!

— Как странно, что их здесь нет, — обронил Федор машинально.

— Почему нет? Может быть, просто эти люди не знают, а они спят себе сейчас в одном из тридцати домов, — попыталась подбодрить его Лада. — Еще ведь раннее утро.

— Неужели такое возможно? — горько усмехнулся он в ответ. — Все бы уже знали. Участковый уж точно.

Лада понимала, что он прав, но они все равно обошли все дома, чтобы убедиться наверняка. Детей никто не видел. Зато встретили бредущую по улице плачущую женщину, подвывавшую на ходу: «Гена, Геночка, куда ж ты запропастился?» Похоже, это была мать пропавшего мальчишки-пастуха, о котором говорил участковый.

Дом бабы Алевтины совсем не изменился за двадцать с лишним лет. Лада запомнила его таким же, каким он выглядел и теперь: бревенчатый, добротный, со свежевыкрашенными ставнями и аккуратным ровным забором из штакетника. Не изменилась и сама баба Алевтина, не утратила стати. Лишь волосы, прежде отливавшие золотом, совсем побелели, да морщинки покрыли лицо частой сеточкой. Она сразу узнала Ладу, сама окликнула, распахнув калитку:

— Ладушка, красна девица, не снишься ли ты мне? — И просияла широкой улыбкой, громко всплеснув руками.