Избыточность опыта

Мерло-Понти попытался проиллюстрировать неоднозначность пассивного синтеза, ссылаясь на парадоксальное отношение, которое существует между Я и временем. Как рожденный, я – с точки зрения времени – подвержен временному потоку – и совершенно пассивен. Тем не менее я могу противостоять потоку времени, как в случае обязывающего решения или обещания. Пассивность здесь означает «одалживание, бытие в ситуации, до которого нас даже не было, которое мы постоянно начинаем заново, и только это нас конституирует. Раз и навсегда «приобретенная спонтанность, которая продолжает быть спонтанностью на основе приобретения (Sartre, 1943, 195; рус. 177)[51]. «Именно здесь временность проясняет субъективность» (Merleau-Ponty, 1945, 488; рус. 528).

Чтобы ясно представить различие между до-личностной стадией анонимной жизни и Я-полюсом, я разберу подробнее гуссерлевское описание пограничного феномена обморока, как он представлен в приложении XX из XIV тома Гуссерлианы.

В главе I мы констатировали, что согласно Идеям I трансцендентальный субъект определяется через поляризацию Я: всякое сознание в монаде – это сознание того же самого тождественного Я (Hua XIV, 27). Мои прошлые переживания не проявляются как простая последовательность настоящих моментов в модусе прошлого:

«В каждый момент времени я нахожу, что “я действовал так и эдак”. Все действия в этом моменте времени я нахожу центрированными как раз в форме cogito в тождественном ego. А для континуума временных фаз и их потоков переживаний и актов я всегда нахожу не только одно и то же центрирование, но и центрирование по отношению к одному и тому же ego. […] Все центрировано, актуально и потенциально, все здесь для меня, это моя тема […]» (Hua XIV, 28).

В этом смысле Я следует рассматривать как лишенный качеств полюс актов, в которых оно живет (Hua XIV, 43). Что кажется примечательным в анализе обморока у Гуссерля, так это то, что Я как Я-полюс здесь выключается. Когда человек падает в обморок, невозможно найти поляризующее, живущее в своих cogitationes Я. По сути, в случае обморока cogito и его соответствующий cogitatum не проявляются. То, что в приведенном выше фрагменте рассматривается как для меня центрированное, в тождественном ego, в феномене обморока не проявляется. Этот пограничный феномен, в котором не происходит выделения имманентных данных, все же принадлежит Я в полной конкретности, монаде:

«В глухой, “голой” монаде Я не присутствует реельно (reel) как центральный полюс, к которому все было бы отнесено. Собственно, здесь нет никакого “всего”, здесь все как раз представляет собой истекшее единство. Но спрашивается, что же такое это “реельно наличное”; эта простая потенциальность и т. д. [или что-то иное?]. Но в любом случае следовало бы все-таки сказать, что если Я проснется и сможет уловить отрезок своего предыдущего состояния бессознательного, оно при помощи обратной рефлексии не сможет найти себя в нем как относившееся к нему, бывшее там Я» (Hua XIV, 53).

Если есть выделенное переживание, то можно говорить только о функции Я: «Но уверенно можно сказать, что самосознание и отграниченное переживание необходимо сходятся, и только там, где [есть] выделенные переживания, “в наличии” также есть Я, пред-данное, не только переживающее, но и переживаемое Я» (Hua XIV, 53; курсив – С.М.). Исключительно с помощью рефлексии, которая отталкивается от предмета, Я может само себя осознать. Только там, где в наличии есть предмет, можно в рефлексии ухватить Я (Hua XIV, 53). Феномен обморока, так же как, например, сон, отсылает к измерению, которое недоступно для Я, но тем не менее принадлежит Я. Это измерение нельзя поляризовать.