Издержки хорошего воспитания

Занавес поднимается и опускается несколько раз, обозначая тем самым, что прошло несколько минут. Можно достичь неплохого комического эффекта, если мистер Ики зацепится за занавес и будет подниматься и опускаться вместе с ним. Можно также ввести светлячков или фей на ниточках.

Затем появляется Питер с выражением почти что дебильной кротости на лице. Он что-то сжимает в руке и время от времени поглядывает на этот предмет в приливе экстатической восторженности. Пересилив себя, он кладет этот предмет на тело старика и тихо удаляется.

Мотыльки обеспокоенно мельтешат в воздухе, а потом разлетаются по сторонам от внезапного испуга. Ночная тьма сгущается, однако на прежнем месте посверкивает — крохотный белый и круглый — источая по всему Западному Айзекширу тонкий аромат — преподнесенный Питером дар любви: нафталиновый шарик.

Пьеса может на этом закончиться или же продолжаться неопределенно долго.

1920

Джемина, или Девушка с гор (1916) Перевод Л. Бриловой

Предлагаемый опус не претендует на явление Литературы. Это всего лишь рассказ для брызжущих здоровьем читателей, которым подавай сюжет, а не ворох «психологических» штучек под видом «анализа». Ей-богу, вам это придется по вкусу! Читайте это здесь, смотрите в кино, слушайте с пластинки, пропустите через швейную машинку.

Дикарка

В горах Кентукки стояла ночь. Со всех сторон высились пустынные вершины. По склонам стремительно сбегали резвые ручьи.

Джемина Тантрум стояла внизу у ручья, где перегоняла виски в семейном аппарате.

Она была типичной девушкой с гор.

Ходила босиком. Руки у нее, большие и сильные, свисали ниже колен. Лицо свидетельствовало о разрушительном воздействии труда. Ей исполнилось всего шестнадцать, однако она уже добрую дюжину лет служила опорой пожилым папочке с мамочкой, перегоняя горный виски.

Время от времени Джемина давала себе передышку и, наполнив ковшик до краев чистой животворной влагой, осушала его, а затем возобновляла работу с удвоенной энергией.

Она забрасывала рожь в чан, толкла ее ногами — и через двадцать минут являлся готовый продукт.

Вдруг чей-то окрик заставил ее оторваться от ковшика и поглядеть наверх.

— Привет, — послышался голос. Принадлежал он вышедшему из леса человеку в охотничьих сапогах с голенищами по самую его шею.

— Ну, привет, — буркнула Джемина.

— Не подскажете ли, как пройти к домику Тантрумов?

— А вы оттуда, из нижнего поселка?

Джемина ткнула рукой в подножие холма, где простирался Луисвиль. Сама она там никогда не бывала: однажды, еще до ее рождения, ее прадед — старый Гор Тантрум — отправился туда в обществе двух судебных приставов и так и не вернулся. Поэтому Тантрумам из рода в род передавалась неприязнь к цивилизации.

Человек повеселел. Он рассмеялся беззаботным звонким смехом — так смеются в Филадельфии. Что-то в этом смехе Джемину взволновало. Она осушила еще один ковшик виски.

— А где мистер Тантрум, малышка? — не без участия спросил человек.

Джемина подняла ногу и большим пальцем показала на лес:

— Он в хижине, за теми соснами. Старик Тантрум — мой папаша.

Человек из поселений поблагодарил девушку и зашагал дальше. Весь его облик излучал молодость и силу характера. На ходу он посвистывал, напевал, выделывал сальто и крутился колесом, вдыхая свежий и прохладный горный воздух.

Воздух вокруг перегонного аппарата пьянил по-настоящему.

Джемина Тантрум провожала человека зачарованным взглядом. Такие, как он, в жизни ей еще не встречались.

Она села на траву и сосчитала пальцы на ногах. Всего оказалось одиннадцать. Арифметике она училась в горной школе.

Вражда на горе