Изгнание

– Только вообрази, люди в толпе умирали стоя и так и шли, зажатые массой народа… Шли мертвецы! Жутко! Как же получилось, что Государю не сразу сообщили о масштабах катастрофы?

– Кто тебе такое сказал?

– Да уж сказали…

– Это чушь! Ники все было доложено утром, и в тот же день они с Аликс были на Ходынке.

– А Сергей? Он же не сразу туда поехал?

– К моменту, когда он узнал о трагедии, порядок был водворен. Все случилось очень быстро. Сергей отправил туда адъютанта, а сам поехал к Ники. Что было важнее – отдать распоряжения о больницах для раненых и помощи семьям погибших или показаться на месте катастрофы, чтобы не дать повода некоторым родственникам для болтовни?

– Но балы-то можно было отменить?

Его слова заглушило очередной зычное «ура», которое регулярно доносилось с улицы, где перед домом генерал-губернатора собралась огромная народная толпа. Пребывая в самом праздничном настроении, они попеременно пели «Спаси Господи» и гимн. Николай II в очередной раз вышел на балкон поприветствовать собравшихся подданных.

– Сергею сейчас, как никогда, нужна твоя поддержка, – вместо ответа заметил Пиц.

– Видишь ли, я мало знаком с обстоятельствами дела… Ты говоришь одно, Михайловичи – другое. Сергей, безусловно, не виноват, но все же ему стоило бы сразу просить отставку, пусть бы ее и не приняли… – Константин Константинович разнервничался и пошел пятнами.

Воспользовавшись очередным зычным народным приветствием Государя, Павел поспешно раскланялся и оставил кузена, от которого, положа руку на сердце, ожидал большего понимания. Старинные друзья давно начали отдаляться друг от друга. Сергей часто распекал Костю, которому несколько лет назад передал командование Преображенским полком и который, как ему казалось, относился к службе без надлежащего рвения. Но все же в тот момент, когда недруги объединились против генерал-губернатора, немногочисленные друзья должны были бы забыть мелкие обиды и встать на его защиту.

Павел пошел по периметру нарядно украшенного бального зала, ярко освещенного электричеством. Технический прогресс шел не всем. Некоторые красавицы выглядели заметно симпатичнее в ласковом отблеске свечей. Чтобы сгладить неприятный осадок от разговора с Костей, Пиц подумал пригласить на кадриль Елизавету Федоровну, но она что-то оживленно обсуждала со своим братом, который, благодаря образу очаровательного сказочного принца с правильными чертами, ясными глазами и золотой шевелюрой, был одним из центров притяжения великосветских хищниц. Герцог Гессенский выглядел настолько веселым и довольным жизнью, что Павлу невольно пришло в голову, что они с Даки, должно быть, составили гармоничную пару. Когда Павел, лишенный простого семейного счастья, видел сытых радостью людей, он немедленно предполагал, что у них полная идиллия в браке. С чего бы еще так безудержно излучать наслаждение бытием? «Как разыгравшийся щенок кокер-спаниеля, в самом деле», – не без зависти подумал Павел про Эрни. Он огляделся, пытаясь найти супругу герцога Гессенского. Даки танцевала с Кириллом. Тот и после присяги продолжал мило смущаться озорного взгляда виолевых глаз кузины.

VIII

Над Сергеем сгущались тучи. Графа Воронцова результат записки Муравьева не удовлетворил. Да и как он мог его принять, если подотчетных ему чиновников объявили прямыми виновниками Ходынской трагедии? Эдак можно договориться, что и сам он виноват.

Министра юстиции сложно было заподозрить в необъективности, поскольку московскому обер-полицмейстеру также вменялось в вину халатное отношение к делу. Тем не менее, объединившись с недоброжелателями Сергея, министр двора убедил вдовствующую императрицу в необходимости провести еще одно детальное расследование, теперь под руководством графа Палена, который особых симпатий к Великому Князю не питал. Минни надавила на сына, и Царь практически согласился подписать рескрипт о новой следственной комиссии.

Павел застал всех братьев в кабинете Сергея, который с серым от усталости и нервного истощения лицом отбивал длинными пальцами стаккато обиды и раздражения.

– Я сказал ему, что готов сейчас же уйти в отставку. Сил больше нет. Михайловичи и иже с ними рвут на части. Я ночей не спал, чтобы коронация удалась, при том, что мне связали руки, лишив полномочий и отдав все на откуп министерству двора, – и вот благодарность! – с нескрываемой досадой изливал он душу братьям.

– Ежели Государь подпишет рескрипт, нам всем сию же минуту следует оставить свои посты. Цель Михайловичей настолько очевидна, что только слепой ее не увидит. Будто их несчастные жертвы волнуют! Сначала от Алексея хотели избавиться, теперь за тебя принялись. Следующий – я. А там и до Пица дело дойдет, – громыхал на весь кабинет Владимир, который не терпел критики в свой адрес, и нападки на родных братьев квалифицировались им как крамола против него самого. – Нельзя сидеть сложа руки! Дадим им достойный отпор!

– Объявим Ники ультиматум теперь же, – предложил Павел. – Пусть у него будет возможность передумать и принять правильное решение.