Изгнанник

– Мы здесь с самого Начала Времен, – продолжал мальчик. – Мы видели, как Великое Наводнение дочиста вымыло эту землю. Мы лицезрели возникновение озера. – При этих словах слепая девочка застонала, и лицо ее брата-близнеца исказила гримаса огорчения. – Но теперь сюда пришло Зло. Зло нанесло непоправимый ущерб нашему озеру! Ужас приходит в ночи!..

Тут заговорила Ананда:

– Колдун, чужаки признались, что им знаком изгнанник, укравший священную глину.

– Ее украл не изгнанник, – сказал мальчик. – Но изгнанник стал причиной того, что ее украли.

– Но, Великий Колдун, – вмешался Йолун, – разве это не одно и то же?..

– Нет, – спокойно прервал его мальчик.

– Тогда скажи нам, – снова вступила Ананда, – зачем они явились сюда? И как нам следует с ними поступить?

Слепая девочка коснулась рукой колена брата, и тот согласно кивнул, словно она что-то ему сказала.

– Мы непременно заставим их все рассказать нам, – уверенно сообщил он и снова улыбнулся, обнажая острые серые зубы. – Мы полетим вместе с другими духами на голос гагары и тростников. И выясним всю правду. – Затем мальчик повернулся к Йолуну и велел: – Закрой доступ свету – пусть будет темно.

Йолун метнулся к входу и спустил висевшую над ним скатанную циновку.

У Ренн возникла мысль, что они угодили в западню. Особенно если эти странные дети действительно обнаружат, что они с Бейлом хотели помочь Тораку. А если маленькие колдуны еще и чужие мысли читать умеют…

Когда глаза ее немного привыкли к темноте, она увидела, что мальчик взял в руки мешочек со снадобьями, сделанный из цельной шкурки лосося, и, сунув пальцы лососю в пасть, вытащил оттуда кусочек тростника. Затем расщепил его ногтем большого пальца, тихонько подул в образовавшуюся щелку, и в хижине прозвучал дрожащий крик гагары.

Девочка тем временем извлекла откуда-то свернутый петлей пучок длинных стеблей осоки и стала переплетать траву пальцами. Ренн с изумлением увидела, как из ее ловких рук выходят миниатюрные копии различных предметов: рыболовная сеть, лодка, крошечный настил, на котором покойника отправляют в последнее плавание по озеру… И мысли Ренн от этого стали упорядочиваться. Она даже почувствовала себя значительно бодрее, слегка встряхнулась, и мальчик-колдун тут же сказал шепотом:

– Тише, тише. Оно идет.

Сперва они его услышали: шелест и какое-то невнятное бормотание наполнили хижину. Затем они его почувствовали: из-под ног буруном забила вода.

Ренн вскочила. Бейл тоже тревожно дернулся.

– Не шевелитесь, – шепотом предупредил их мальчик-колдун.

К телу Ренн прикасались скользкие холодные щупальца водорослей, они обвивались вокруг ее ног… Она посмотрела вниз: в хижине было совершенно сухо. Но она же чувствовала, как эти водоросли прикасаются к ее ногам, как они обнимают ее за талию, за плечи! Вся душа ее сопротивлялась этому. Но пошевелиться Ренн не могла.

Она могла только смотреть. Слепая девочка потянулась к Бейлу обеими руками, и он попробовал отстраниться, но не смог: невидимые водоросли и его держали крепко.

Кончики пальцев у маленькой колдуньи были очень белые и какие-то сморщенные, словно она слишком долго держала их в воде. Быстрые, как рыбка-гольян, они мелькали, легко касаясь лица Бейла, проводя по его подбородку, по шее.

Наконец слепая девочка заговорила, голос ее был удивительно похож на шелест волны, набегающей на усыпанный галькой бережок.

– Твоему брату сейчас лучше, – прошелестела она. – Смерть исцелила его боль.

Бейл охнул.

Белые пальцы девочки метнулись к ямке у него на шее – и колдунья со стоном отдернула руку:

– Ах! Ты должен как можно лучше использовать отведенное тебе время!

Колдунья убрала руки, и Бейл устало опустил голову; дыхание его было учащенным, точно после тяжелой работы.

Ренн невольно обхватила себя руками, когда слепая повернулась к ней. Зажмурившись от страха, она чувствовала слабые прикосновения к своему лицу; пальцы у маленькой колдуньи были легкие и холодные, как лягушки. Ренн очень старалась выбросить из головы все мысли о Тораке, но эти тонкие, легкие пальцы проникали в самые потаенные уголки ее души, вытаскивали наружу самые сокровенные ее мысли, и получалось, что только о Тораке она и могла сейчас думать.

Но видела его не таким, каким он был во время их последней встречи, когда, сгорбившись, совершенно несчастный, сидел в зарослях ивняка. Сейчас ей почему-то вспоминалось, как однажды весенним днем они вместе охотились в лесу; как Торак, опустившись на колено, внимательно изучал обгрызенный кончик ветки ореха; как падали ему на глаза темные волосы; каким сосредоточенным было его лицо. В общем, она вспоминала его таким, каким он был, когда шел по следу. Она вспомнила даже, как Торак, заметив, что она на него смотрит, быстро улыбнулся ей одной из своих редких, волчьих улыбок.

И Ренн почувствовала, что слепая девочка «поймала» этот образ Торака. Хотя Ренн очень старалась выбросить из головы любые воспоминания о том дне!

– Ах, – вздохнула слепая, – этот очень силен!

Ее холодные пальцы затрепетали на запястьях Ренн, ощупывая зигзаги татуировки.