Изгнанник

Стриж с Мией не вмешивались, позволяя пленнику выговориться. Кто бы ни был этот ушастый — особой любви к поднебесникам он не испытывал. Бедолага, оказавшийся на дне пищевой цепочке без доступа к амброзии? Вряд ли — магией он владел. Тогда почему кто-то достаточно лояльный, чтобы получать дефицитные яблоки, ненавидит сложившуюся систему? Точнее, как мог кто-то, не приемлющий такое устройство общества в Поднебесном, подняться так высоко?

— Не совсем так, — признался Кьель. — Это было сложное и изнурительное путешествие. У границ Змей меня поймали клановые бойцы.

Стриж же размышлял о том, как тесен мир. Выходит, Кьель и есть тот изгнанный из Поднебесного сын Старшего, о котором он слышал во время своего путешествия по землям за пределами империи. Но как он снюхался с Гармом?..

— Я ничем не лучше вас, — кипя от сдерживаемой злобы сказал пленник. — Просто мне повезло родиться сыном одного из Старших, а вашими родителями стали те, кого продали людям. Мы никогда не отдавали Паукам детей, по крайней мере я такого не видел. Но, судя по всему, они не особенно спешили с превращением наших собратьев в пустышек.

Нет, бредово. Это могло сработать, если бы в распоряжении Кьеля были рабочие колесницы или доспехи. А так он бы зависел от Гарма целиком и полностью: захоти того граф — уморит голодом всю общину.

— Есть одна задумка, — сообщил Лёха. — Но требуется утрясти её с Дараном. Если коротко, то мне кажется, что Кьель куда больше расскажет союзникам и добровольно, чем врагам и под пытками.

Они узнали немало, а пленнику нужно было дать время и поразмыслить о собственных невесёлых перспективах.

Вернув себе свой нормальный местный облик, Лёха переоделся и вернулся в камеру.

Смеяться Лёхе не хотелось. Он разглядывал эльфа, размышляя о превратностях судьбы. Слова Кьеля звучали до боли знакомо и Лёха, как никто, мог его понять. А заодно заметить кое-какие нестыковки.

— Старшие? Это они продают таких, как мы, императору, чтобы мы верно служили ему и искупали вину всего проклятого рода?

Казалось, Кьель готов взорваться. Похоже Стриж верно понял мотивы эльфа и их с Мией представление угодило в больное место остроухого.

— Отец и тут поставил собственные желания выше интересов города...

— Ничего, дадим ему шанс предать и успокоить нашу совесть.

— Я никогда не продавал никого из своих сородичей! — выпалил он так яростно, что Лёха ни на миг не усомнился в искренности сказанного. — Я пытался убедить Старших прекратить этот позорный торг!

Стриж хмыкнул, оценив искренность. Всегда сложно признаваться в своих просчётах и ошибках.

Кьель нервно сглотнул, но промолчал, явно обдумывая перспективы. Стриж же указал взглядом на дверь и Миа направилась вслед за ним к выходу.

— И как ты это себе представляешь? — спросил тот, стараясь сохранять надменное выражение лица. — Вы — проклятые, которых ненавидит весь мир. Что могли бы изменить Змеи или Кречеты?

— И ты сдержал слово? — недоверчиво спросил Лёха, делая вид, что понятия не имеет о порталах в зеркалах. — Вы нашли что-то в древних руинах?

«Кого-то он мне напоминает, — расхохоталась Белочка, усевшаяся рядом с Кьелем. — Кого-то, кто убивает людей ради лучшей участи для своих соплеменников».

— Но если вы того пожелаете, я могу просить и о свободе для вас в обмен на это знание, — щедро и, как показалось Лёхе, искренне сказал он.

Он шумно выдохнул и добавил уже тише:

Ему стоило огромного труда не оборачиваться на глазах у пленника. Чуть склонив голову, он бросил короткий взгляд на Белочку. На этот раз она приняла облик Мии, напоминавшей валькирию в своём крылатом доспехе. В её руке пылал огненный меч, на губах играла улыбка.

Пленник смутился и опустил взгляд.

— Люди воспитывают из наших детей слуг... Как низко мы пали...

Устроив подбородок на плече эльфа, она задорно подмигнула Лёхе.

— Я, наверное, тоже не смогла бы простить, — призналась она и выругалась. — Дерьмо! Ненавижу, когда все дороги ведут в выгребную яму!

— Если ты — сын правителя, — подозрительно прищурился Лёха, не скрывая недоверия, — то что делаешь здесь? Как сумел пробраться в людские земли? Почему граф Змеев тебя не убил?

Понятно, почему Гарм поставил на кон старый союз. Ради подобной власти многие готовы убить не то что друзей, а собственную семью.

— Я всё же сын Старшего, а не обычный преступник, — зло проговорил он. — Он приготовил для меня тайник, куда спрятал припасы, запас амброзии и кое-что из работающих артефактов.

— Нет, ваше высочество, — поднял руку эльф и этот жест заставил Мию предупреждающе сомкнуть пальцы на рукояти кинжала. — Артефакт Кречетов открывает путь к граалю и, главное, способен наполнить силой опустошённые, спящие дары Древних.

Слова Кьеля, если они были правдивы, расставляли всё по местам. Сколько бы спящих артефактов не нашлось в заброшенных крепостях эльфов, все они бесполезны без подпитки энергией. И если в подвале замка Кречетов располагался универсальный генератор, то он автоматически становился ключом к власти, сравнимой с императорской.