Изгнанники, или Топ и Харри

Подошла женщина и пробормотала слова, которых он не понял. У него опять потемнело в глазах, но он услышал, что вокруг возникло беспокойство, и его снова завернули и вынесли из вигвама. Одеяло, на котором он лежал, раскрыли, и ночным воздухом остудило все его горячее тело. Он задрожал от холода, стуча зубами. Но зато снова смог видеть. Над ним было звездное небо, вокруг него плясал мужчина, увешанный змеиными шкурками и черепами животных. Он бил в бубен и то крался, то приплясывал вокруг лежащего. Это был шаман. Он должен был изгнать из Харки злых духов, чтобы тот выздоровел. Шаман подхватил шкуру, на которой лежал Харка, и таскал его туда и сюда, выпевая заклинания, в которых Харка не понимал ни слова. Но чувствовал неизбывную ненависть к этому шаману, которого в своих горячечных фантазиях считал шаманом своего стойбища, принимал его за того жреца, который оклеветал его отца Маттотаупу и изгнал его.

Харка уже не мог вытерпеть, чтобы его таскали туда-сюда, он больше не мог слышать удары в бубен и выкрики заклинаний. Покоя просила его душа, покоя вокруг, все должно умолкнуть как смерть. Он хотел быть как Харпстенна – холодным и мертвым, завернутым в шкуру, подвешенным на столбы и овеваемым ветрами. У юноши больше не было сил ни на что. Он все еще сжимал рукоять ножа и теперь вытянул его из ножен, висящих у него на шее на шнуре из жил. Нанести сильный удар он уже не мог, но сумел сделать острием кинжала надрез на левом предплечье.

Он почувствовал, как из надреза вырвалась кровь. Жар начал покидать его тело, боль мгновенно ушла из его головы, сердцебиение успокоилось, и чудесное, совершенное умиротворение разлилось по всем его членам.

Он закрыл глаза, потому что ему незачем было сейчас видеть звезды.

Словно откуда-то издалека до его сознания смутно доходило, что кто-то взял его за холодеющую руку. Наверное, они его уже хоронят, он теперь будет покачиваться на ветру, завернутый в шкуру, как все умершие его племени, как его мать и его младший брат Харпстенна.

Когда позднее к Харке снова вернулась способность мыслить, он сам не знал, как долго пролежал без сознания. Не знал он и где находится и не испытывал потребности открыть глаза. Первым начало функционировать его осязание, и он почувствовал под своей спиной мягкую постель. Тепло одеяла ему больше не мешало. Затем он обнаружил, что у него ничего не болит, совсем ничего и что его голова, руки и ноги могут двигаться.

Он открыл глаза и увидел кожаные полотнища вигвама.

В вигваме было светло, – должно быть, снаружи стоял ясный день. Полотнища стен давали защиту от ветра, от слепящей яркости солнечных лучей. Вокруг царили приятные для глаза сумерки. Харка огляделся и увидел незнакомую женщину, хлопочущую вокруг него. Он не понимал, где он, но и спрашивать не стал, молча выжидал.

Женщина заметила, что он открыл глаза, и принесла ему попить; он жадно приник к кружке, а она принесла ему немного еды, несколько ложек мозга бизона; он принялся и за них. Но скоро насытился и снова откинулся навзничь, чтобы отдохнуть.

Через некоторое время пришел отец. Видимо, женщина его позвала. Он смотрел на спасенного сына серьезно, с робкой радостью и сказал:

– Совершилось великое волшебство. Вместе с кровью тебя покинули злые духи. Ты сам открыл для них выход, и они вышли. Теперь ты снова сын Маттотаупы, Харка, Убивший Волка, Охотник на Медведей…

Харке было трудно припомнить, что было до и во время его тяжелого жара и состояния бреда. Поэтому он испытующе посмотрел на отца и беззвучно, одними губами, повторил его слова.

Маттотаупа испытывал огромное облегчение:

– Как хорошо, как хорошо, что Рыжий Джим надоумил меня привезти тебя сюда.

При упоминании имени Рыжего Джима у Харки словно завеса спала с ячеек памяти в мозгу. Вся картина произошедшего разом сложилась, он вспомнил все последние события. Он прикрыл глаза.

– Хочу спать, – сказал он. – У меня есть время для этого?

– Время есть. Времени много, Харка Ночное Око, Твердый Камень. Ты можешь оставаться в этом вигваме сколько хочешь. Ты еще юнец, слишком молод для воина. Я об этом как-то не подумал.

– Теперь подумай, – медленно ответил Харка. – Я тоже подумаю, хочу ли я остаться в этом вигваме. Кому он принадлежит?

– Воину из племени пауни.

Маттотаупе показалось, что Харка очень устал, и он отошел, чтобы дать выздоравливающему поспать, как тот хотел.

Только к вечеру Харка проснулся снова. Оглядевшись, но еще не пошевелившись на своем ложе, он увидел у очага троих мужчин. Одним был его отец Маттотаупа. Вторым – воин пауни с браво покачивающимся хвостом на макушке его обритого черепа, третьим был хозяин вигвама, вождь пауни, он носил на голове корону из орлиных перьев. Он как раз оделял своих гостей мясными ребрами бизона. Юноша не мог отвести глаз от этой тройки у очага.