Изгнанники, или Топ и Харри

Так они должны были стоять весь день, до заката солнца, почти неподвижно, незаметно меняя положение тела, с тем чтобы все время быть лицом к солнцу и смотреть в его лучи.

Шум стих мгновенно, как по команде. Все стояли молча и ждали. Никто не произносил ни слова. Первые часы были самыми легкими для жертв солнечного культа. Они пока еще были полны сил, утро дышало ночной прохладой. Дул легкий ветер, а лучи солнца лились почти горизонтально. Но солнце поднималось все выше и набирало силу. Земля и воздух с каждым часом становились горячей. Кровь, струившаяся по обнаженным телам юношей, засохла. Раны причиняли острую боль, отдававшую в плечи и руки. Глаза жгло будто огнем, потому что солнечные лучи светили все ярче и ослепительней. Лоб пылал.

Когда солнце миновало зенит, воздух уподобился кипящей в котле похлебке. Во рту у юношей пересохло, а от потери крови жажда становилась еще мучительней. Немногим мужчинам удавалось выдержать эти муки, не потеряв сознание.

Солнце медленно-медленно спускалось к горизонту. Рогатый Камень и Горный Гром уже сделали полукруг и смотрели теперь на запад, на Скалистые горы, над вершинами которых висел огненный шар. Прохлада не спешила сменить зной. Сухой ветер поднимал облака пыли. Рогатый Камень и Горный Гром из последних сил старались держаться прямо и не потерять сознание. Лица их были напряжены, дыхание было прерывистым.

Вожди и шаманы, а также многие воины и даже женщины уже заметили, что Рогатый Камень гораздо крепче прикован к столбу, чем Горный Гром. Почти никто не сомневался, что так было угодно Великому Духу и Великому Солнцу; шаман в глазах воинов и женщин был лишь орудием и слугой Великой Тайны. Хотя Рогатый Камень и Горный Гром были братьями, Великое Солнце само провело между ними черту, отделившую их друг от друга. Поэтому никто не отважился возвысить голос в защиту Рогатого Камня.

Уинона стояла в задних рядах толпы, на небольшом холмике, с которого ей все было хорошо видно. Лицо ее было серым, как осенний туман. Она уже несколько часов неотрывно смотрела на жертвенный столб, на плечи и головы Рогатого Камня и Горного Грома. Шел восьмой час пополудни. Солнце на западе коснулось горных вершин. Небо пылало багровым огнем. Уинона только теперь вдруг заметила, что рядом с ней стоит Ситопанаки.

Прежде чем солнце скрылось, шаман подал сигнал перехода к последнему этапу испытания. Все в напряженном молчании ждали исхода сурового обряда.

Рогатый Камень и Горный Гром выпрямились и начали Танец в честь Солнца. Они плясали вокруг жертвенного столба и то и дело, резко отпрянув назад, старались вырвать ремни из мяса и освободиться от кровавых уз.

Но это было нелегко. Стремление измученной плоти положить конец этой пытке, длившейся пятнадцать долгих часов, и страх испортить все в последние минуты делали свое дело. По правилам обряда нельзя было ни развязывать ремни, ни резать кожу на груди. Кожа должна была быть порвана.

Последние лучи солнца погасли за вершинами гор. В небе еще горели отблески заката, когда Горный Гром упал в траву с порванной в клочья кожей на груди. Глаза его были закрыты, щеки ввалились. Он не шевелился. Шаман отцепил ремень от столба, и воины понесли доблестного мученика в вигвам его отца. Там его уже ждала мать, чтобы позаботиться о его ранах. Ситопанаки осталась стоять рядом с Уиноной.

Рогатому Камню все еще не удавалось освободиться от ремня. Он продолжал Танец Солнца один. Сумерки перешли в полумрак ранней летней ночи. Солнце покинуло танцующего. Зажглись первые звезды. Рогатый Камень то и дело изо всех сил бросался назад, но ремни сидели слишком глубоко, и он никак не мог их вырвать из мяса.

Уже час танцевал он один вокруг столба. Толпа молча ждала. Кто-то пробормотал:

– Солнце наказывает его… Он лжец. За это он поплатится жизнью.

Эти слова быстро облетели толпу.

Уинона беззвучно шевелила губами, прикрыв рот ладонью. Она молилась. Она, как и все остальные, знала, что помочь Рогатому Камню имел право лишь один человек – шаман. По правилам обряда он мог отцепить от столба конец длинного ремня, если танцующий выдержал испытание и не потерял сознание. Он мог дать конец ремня всаднику, чтобы тот таскал беднягу, как на аркане, пока кожа на груди не порвется. Иногда, чтобы ускорить это, на спину ему прыгал какой-нибудь мальчик. Уинона знала это, но с болью в сердце видела, что шаман не собирался помогать Рогатому Камню. Она посмотрела на Маттотаупу. Наверное, ему было стыдно за сына, который прошел через это испытание не так успешно, как Горный Гром, или которого Солнце наказало, потому что он – лжец. Отец не видел, как славно его сын выдержал испытание на звание воина. Зато стал свидетелем его слабости перед лицом Великой Тайны, его позора перед представителями трех племен и их вождями, перед Татанкой-Йотанкой, перед Тачункой-Витко, перед Шонкой… Горящая Вода мог гордиться своим сыном, а Маттотаупе было уже не до веселья.