Изгнанники, или Топ и Харри

– Хау. Я понял тебя. Ты еще мальчиком поклялся мне не убивать моего бледнолицего брата. Если только я не пожелаю этого сам. Хорошо. Если ты встретишь его там как золотоискателя, убей его. Но ты не встретишь его, потому что он не ищет золото.

Они некоторое время молчали.

– А что станешь делать ты, Маттотаупа? – спросил наконец Рогатый Камень.

– Я скажу тебе, что я стану делать. Я буду вредить белым людям на тропе Огненного Коня, строительство которой мы охраняли. Они сказали, что разведчики им больше не нужны. Что ж, посмотрим, как они обойдутся без нас!

– Значит, ты тоже будешь бороться с вачичун?

В душе молодого воина затеплилась робкая надежда на то, что теперь, когда у них с отцом снова был один общий враг, они вновь станут единомышленниками.

– Среди вачичун так же мало единства, как у дакота и сиксиков, – сердито ответил Маттотаупа. – Я буду вместе со своими бледнолицыми братьями бороться против других бледнолицых.

В груди Рогатого Камня вспыхнула злость, в которой мгновенно сгорели остатки всех его надежд.

– И ты будешь снова со своими бледнолицыми братьями пить огненную воду, отец?

Маттотаупа вскочил на ноги. Он весь затрясся от гнева, потому что сын задел его больное место.

– Да, я буду пить огненную воду! Хау!

Он вдруг засмеялся. Глумливо-злым смехом, в котором звучали презрение к себе самому и горечь, оттого что сын сформулировал вопрос так жестоко. Он смеялся и смеялся, отчаянно, словно помешанный, и никак не мог остановиться. На его лице снова появилось то странное выражение, от которого Рогатому Камню становилось не по себе.

– Значит, ты теперь навсегда расстаешься со своим отцом?

– Мы можем иногда встречаться, – ответил Рогатый Камень. – Когда ты будешь трезв и один – без Рыжего Джима.

На следующий день утром отец и сын, ни словом больше не упоминая вчерашний разговор, собрались и пустились в долгий путь на юго-запад. Пока им было по пути. Маттотаупа скакал впереди на своем пегом мустанге, Рогатый Камень следом за ним, ведя за собой серую кобылу как вьючную лошадь. Сзади бежала черная собака.

Путешествие проходило не без трудностей. Буланый жеребец дрожал от гнева, потому что вынужден был бежать за пегим мустангом, и его хозяину приходилось прилагать немало усилий, чтобы держать горячего строптивца в повиновении. Рогатый Камень не хотел просить отца пропустить его вперед; к тому же буланому тоже когда-то нужно было учиться скакать в строю, как всякой индейской лошади. Однако он не желал учиться, и это противоборство всадника и лошади продолжалось несколько дней. Даже когда буланый как будто бы смирялся со своей участью, это каждый раз оказывалось лишь кратковременным перемирием, и вскоре все неожиданно начиналось сначала.

Цели обоих путников – Черные холмы и западный участок «Юнион Пасифик» – находились на земле дакота, где их в любой момент могли обнаружить и убить. Поэтому отец и сын целую неделю постоянно были начеку. Они почти не нарушали молчание, а если говорили, то лишь о самых насущных нуждах.

Дни и ночи становились все холоднее; зима уже возвещала о своем приближении бурями и первыми снегопадами. Наступил момент, когда отец и сын должны были расстаться.

Однажды утром, после того как их ночью вместе с лошадьми и собакой замело снегом и они с трудом выбрались из сугроба, Маттотаупа спросил сына:

– Ты едешь к Черным холмам?

Вдали уже темнели очертания горного массива.

– Да, я еду туда, и я уже сказал тебе зачем.

Уголки губ Маттотаупы дрогнули.

– Я отправлюсь в факторию Беззубого Бена и проведу там зиму. Когда растает снег, я вернусь в прерию, по которой проходит тропа Огненного Коня. Мы еще увидимся?

– Как только кончится зима, в Месяц Больных Глаз[3], там, где была наша станция, – предложил Рогатый Камень, никак не выразив своего отношения к намерению отца.

– Хорошо. Я могу взять с собой в факторию вьючную лошадь?

– Сивую кобылу? Зачем?

– Я хочу обменять ее на деньги. Тебе она не нужна в Черных холмах.

– Обменять? Нет. Возьми все, что хочешь, и плати чем хочешь, но только не этой лошадью, которую мне подарил Горящая Вода в день, когда я стал воином. Лучше я отпущу ее на волю, чем позволю тебе обменять ее на бренди.

Маттотаупа отвернулся, надел на ноги снегоступы и вывел своего пегого мустанга на твердую землю, которую уже снова заносило снегом. Потом сел на него и поехал на юго-запад.

Рогатый Камень смотрел отцу вслед, пока тот не скрылся за горизонтом.