Изгнанники, или Топ и Харри

Рогатый Камень собрал оружие разведчиков и подошел к молодому воину, который возглавлял отряд, а теперь с открытыми глазами, сделав равнодушное лицо, лежал на промерзшей, покрытой тонким слоем снега земле. Он оказался единственным из пятерых, кто был в полном сознании. Рогатый Камень намеренно поймал его с помощью лассо, чтобы сохранить ему ясность ума. Сложив в кучу рядом с ним оружие, он сходил за своими вещами, сел перед пленником и закурил трубку. Дакота, казалось, не обращал на его действия никакого внимания. Его победитель спокойно курил, давая ему возможность осмыслить то малоприятное положение, в котором он совершенно неожиданно оказался. Ночь была светлой, и Рогатый Камень мог хорошо рассмотреть пленника, его очень искусно сшитые меховые мокасины, штаны и пояс, его выразительное, открытое лицо. На вид тому было не более двадцати пяти лет. На шее у него висело ожерелье из медвежьих когтей. Правда, это были когти не серого, а обычного медведя. На голове у него красовались перья ястреба. Рогатый Камень узнал пленника. Этот молодой воин, родственник верховного вождя по имени Махпия-Лута, был на Великом Празднике и во время игры в мяч играл в команде Сына Антилопы. Он, несомненно, тоже узнал Рогатого Камня, но не подавал виду.

– Мы знакомы, – сказал Рогатый Камень. – Ты – Орлиный Глаз, племянник Красного Облака. Я сын Маттотаупы. Я заманил тебя и твоих воинов в ловушку с помощью своего буланого мустанга. Я пленил вас, потому что хочу вам кое-что сказать. Вам придется набраться терпения и выслушать меня.

Орлиный Глаз резко выпрямился.

– Ты можешь говорить что хочешь! – грубо и высокомерно ответил он, словно это не он, а Рогатый Камень был связанным пленником. – Твой язык всегда будет лживым, и я никогда не поверю речам человека, чей отец – предатель!

– Веришь ты мне или нет, мне все равно, – спокойно произнес Рогатый Камень, пропустив мимо ушей оскорбление. – Мне это и в самом деле безразлично. Но я отпущу тебя и твоих воинов, хотя мог бы без особого труда убить вас и снять с вас скальпы. Я мог бы просто расстрелять вас из лука. Но я не хотел этого. Тебе придется терпеливо выслушать все, что я скажу, и, поскольку ты должен доложить своим вождям обо всем случившемся, тебе придется передать им и мои слова. Этого мне достаточно. Большего я не хочу. Для этого я вас и пленил. Вы вели себя неосторожно. Вам следовало подумать о том, что мустанг мог свободно скакать один не только ночью и что где буланый, там и я. Увидев его без всадника, вы надеялись найти мой труп или подумали, что я еще в прериях у реки Желтых Камней стал пищей для койотов и стервятников. Как видите, вы ошиблись. Итак, слушай! Я еду к Черным холмам. Отныне я буду жить в пещере над поляной на южном склоне и убивать каждого белого человека, которого встречу в лесах Черных холмов. Дакота я трогать не стану. Хау, я все сказал. Передай это своим вождям. Татанке-Йотанке и Махпии-Луте, а главное – Тачунке-Витко. Если Тачунка-Витко еще желает сразиться со мной, я готов. Пусть он велит нарисовать красной краской на скале под пещерой свой тотем, и на следующий день я приду к нему. Вы можете попытаться убить меня, открыть на меня охоту, как на дикого зверя. Когда-нибудь вам это, возможно, удастся, но для этого вам придется пожертвовать многими воинами. А можете оставить меня в живых; тогда умрет много белых людей, ищущих золото. Выбирайте. В ваши вигвамы я не вернусь; разве что вы признаете, что Маттотаупа невиновен и вы вынесли ему несправедливый приговор. Я не сын предателя. Хау. Я все сказал. Теперь скачите домой!

Он развязал пленникам руки, привел им их лошадей, и дакота медленно, шагом поехали в сторону Черных холмов.

Рогатый Камень не сразу последовал за ними. Он провел в прерии остаток ночи, следующий день и еще одну ночь и только утром поехал дальше, уже не заботясь о безопасности. Вскоре он пересек первые перелески и вышел к реке, огибавшей Черные холмы.

Он стал подниматься верхом, лишь изредка, на самых крутых и опасных склонах, спешиваясь и ведя буланого на поводу. Обойдя отвесную скалу, в которой зияла темная дыра, и поднявшись на ее вершину, он тщательно обследовал все вокруг, но свежих следов не обнаружил, а старые были оставлены индейцами. После этого он продолжил путь и в конце концов поднялся на суровую, обветренную вершину, из которой торчало несколько изуродованных деревьев и кустарников, отчаянно боровшихся с бурями и снегами. Здесь он устроил привал.