Изгнанники, или Топ и Харри

Верхом он быстро преодолел расстояние, отделявшее его от дозорного пункта, гораздо быстрее, чем когда-то пешком по снегу. Почувствовав, что за ним уже наблюдают, он спешился и стреножил пегого мустанга. Буланого он отпустил на свободу, сняв с него попону и положив ее на спину пегому. Он даже освободил его от уздечки, так что теперь жеребец мог скакать по прерии как вольный мустанг. Рогатый Камень хотел пожертвовать только своей собственной жизнью; буланый не должен был разделить его участь. Проделав все это, он снял с себя куртку, взял все оружие и подошел ближе к перелеску, где затаились дозорные. При этом он всячески старался показать, что не прячется.

Пройдя по залитому лунным светом лугу, он остановился метрах в двадцати пяти от перелеска, положил все оружие, в том числе и нож, на землю и отошел на тридцать шагов назад.

В перелеске все было по-прежнему тихо.

Рогатый Камень поднял руки и крикнул:

– Я – Харка Ночное Око, Твердый Камень, Убивший Волка, Охотник на Медведей, Поражающий Стрелами Бизонов, воин по имени Рогатый Камень! Рыжий Джим, Красный Лис, этой ночью убил моего отца Маттотаупу. Рыжий Джим сейчас в блокгаузе. Я, сын Маттотаупы, готов предстать перед судом старейшин. Пусть совет старейшин решит мою участь. Хау, я все сказал.

Он стоял прямо, освещенный светом луны. На шее у него висело ожерелье из медвежьих когтей, под которым виднелись шрамы, оставшиеся после жертвы Солнцу.

Вместо ответа из перелеска вылетели две стрелы и вонзились Рогатому Камню в плечи справа и слева. Он не произнес ни звука и не шелохнулся. Стрелы были боевые, с зазубринами. Они торчали между плечевым суставом и мышцами, так что обе руки его были выведены из строя. Из ран сочилась кровь.

Рогатый Камень молча ждал, выстрелят ли невидимые стрелки еще раз.

Стрелять они больше не стали. Они выскочили из кустов, и Рогатый Камень сразу узнал их обоих. Один из них был Сын Антилопы, другой – Шонка.

Они бросились к нему, вырвали стрелы из плеч, оставив тяжелые, кровавые раны, повалили его на землю, связали по рукам и ногам, пиная его пятками. Сын Антилопы обмотал его еще и веревкой от лассо. Шонка вырвал пучок травы и вместе с землей забил пленнику в рот.

– Вот теперь посмейся надо мной, хвастун! – крикнул он злорадно. – Посмейся, если можешь! Посмейся! Посмейся!

Он словно помешался от злобы, копившейся в нем с самого детства, когда он постоянно оказывался побежденным и посрамленным, и наконец прорвавшейся наружу.

– Посмейся надо мной, грязный койот, сын предателя! Посмейся надо мной! – твердил он, не в силах обуздать свою ненависть.

Оказавшись во власти Шонки, Рогатый Камень похоронил в себе надежду на жизнь. Сын Антилопы тщетно пытался успокоить своего товарища.

– Не вздумай убить его! Он должен стоять у столба пыток! – крикнул он ему, но тот, ослепленный злобой, не слышал.

И вдруг Шонка, сидевший верхом на пленнике, вскрикнул. Кто-то сзади впился ему в шею острыми зубами. Сын Антилопы увидел это и ударил невидимого врага кулаком, поскольку никакого оружия у него в руке не было. Шонка попытался защищаться, откинулся назад, упал на спину и увидел над собой раскрытую волчью пасть. Он выхватил нож из ножен, но волк вонзил клыки в его запястье. Сын Антилопы тоже схватился за нож, однако черный длинноногий зверь вовремя заметил это и, одним прыжком перемахнув через Сына Антилопы, скрылся в зарослях.

Шонка вскочил на ноги. Нож он выронил. У него была перекушена артерия, и кровь била струей. Рука с поврежденным суставом бессильно повисла. Сын Антилопы разорвал пояс и перевязал артерию, туго стянув рану. Шонка, потерявший за это время много крови, в изнеможении повалился на землю.

– Кто это был? – едва слышно произнес он, тяжело дыша.

– Черный волк, – пробормотал Сын Антилопы, озабоченно глядя на Рогатого Камня.

Он не знал, как быть: теперь у него на руках были обессилевший, тяжело раненный товарищ и умирающий, задыхающийся пленник с набухшими от удушья жилами.

– Он должен стоять у столба пыток! – пробормотал он сам себе. – Для чего мы его поймали? Кто бы мог подумать, что этот сын предателя живым попадется нам в руки!

Он не без труда извлек кляп изо рта Рогатого Камня, и из груди того вырвалось хриплое дыхание.

С потерей крови слепая злоба Шонки выдохлась и уступила место алчности: он, не спрашивая Сына Антилопы, присвоил себе ожерелье Рогатого Камня из медвежьих когтей и потребовал:

– Поймай буланого! Это будет мой мустанг!

Сын Антилопы понимал, что лошадь им сейчас очень пригодилась бы: на нее можно было бы взвалить пленника. Поэтому он направился к лошадям. Буланый жеребец сердито покосился на него и, когда он взялся за лассо, ускакал прочь. Сын Антилопы, убедившись, что его не поймать, без особых усилий оседлал пегого мустанга.

Когда он вернулся к Шонке, тот презрительно хмыкнул:

– Что же ты упустил буланого?

– Придержи свой язык и побереги силы! – сердито ответил Сын Антилопы. – Он не был стреножен. Гораздо хуже то, что нам придется оставить наблюдательный пункт.

– Ты думаешь, нам надо уходить? – тихо спросил Шонка.