Изгнанные в облака

– Ты готов терпеть тиранию? – вскинула брови Лиоза.

– Пойми любимая, в этом мире проще следовать правилам игры, чтобы победить, нежели плыть против течения и забрести в какую-то тину.

Девушка отставила еду и потянулась к сигарете. Она закурила и пустила дым в потолок.

Занак с беспокойством посмотрел на нее.

– Любимая разве тебе можно?

– Нет, но в последний раз.

– Почему ей нельзя курить? – профессор поднял изумленные глаза.

– Мы с Лиозой ждем ребенка, – Занак улыбнулся. – Мы хотели сказать позже.

– Это замечательные новости, – профессор поднял глаза. Сизый дым застилал потолок. И он закашлял.

Чуть позже они сидели возле окна и смотрели на пейзаж. По автобану, шли колонны транспорта без водителей. На безумной скорости и всего в паре шагов друг от друга.

– Отец у меня еще хорошие новости, я выиграл грант Триумвирата.

Давид поднял глаза на сына.

– И чем вы будете заниматься?

– Поиск новых форм энергий, – Занак улыбнулся. На его щеках образовались ямочки.

Давид смотрел на сына прямо и уверенно.

– Я занимался тем же самым…когда-то.

– Вот видишь, – Занак снова расплылся в самодовольной улыбке.

Знак рос любимцем женщин. Они всегда оборачивались ему вслед. Впрочем, он – гений, смотревший на всех свысока, воспринимал это как должное.

– Такой душка, а когда на нас напали пьяные отморозки в одной из баров Бабула, он их чуть не убил, я его насильно оттащила, – Лиоза потрепала волосы своему парню. – Честно говоря, когда он злится, я его не узнаю. Это совсем другой человек.

Давид кивнул. Он вспомнил, как его позвали в школу, уже после смерти Сильды. Оказывается, Занака третировал какой-то перекаченный спортсмен-старшеклассник. Сын ни слова ему не сказал. А просто перепрограммировал роботов-уборщиков. Они поймали качка и засунули его в мусорный контейнер и не давали из него выйти. Все это время Занак стоял рядом и смеялся ему в лицо. В конечном итоге у спортсмена случилась истерика, граничащая с сумасшествием. Приехала полиция, но даже она не могла ничего поделать с обезумевшими роботами. Лишь несколько часов спустя, вызвали специальную службу, которой пришлось уничтожить дорогостоящих роботов. Доказать, что это дело рук Занака полиция не смогла или не захотела. В противном случае Давида мог ждать крупный штраф. Однако после случившегося Занака обходили в школе за полфаранга все хулиганы, в том числе и тот спортсмен.

***

Над небом догорала заря. Старик подбросил в огонь щепу и вздохнул. Фью положила голову ему на плечо.

– У меня должна была быть такая же внучка как ты, – сказал он. – Твоего возраста. Я поэтому остановился.

Он прикоснулся ладонью к волосам девочки и аккуратно провел.

– Сын мой рос умным, но упертым, все делал по-своему. Еще с горшка так поступал. Ну и был весь в мать – если что-то в голову взбредет, то шел вперед как танк. И да он унаследовал ум. В 7 лет он уже решал высшую математику.

В школе его успехи старались не замечать. Положение к тому времени у бывших командоров было хреновая. Все время вызывали на допросы. Мы прозябали в жопах мира. Об одном мы мечтали, когда уж умрет эта тварь. Этот Эрманн. А потом началась эпидемия резинового тифа. Вы слышали, конечно. Не было от нее спасение, ни в одном уголке мира. Да и как спасешься? И я точно знаю, что эту эпидемию подстроило мировое правительство, которое втемяшило себе в голову, что планета перенаселена.

Сыну было девять, когда беда случилась с Сильдой. А потом Занак уехал в школу. Каждый раз, когда он появлялся дома по выходным, она начинала плакать.

Мы командоры сделали ошибку, я это признаю, наша идея, создать общий мир без войн потерпел крах. Идея оказалась утопичной. Раньше как. Выбирай любое из сотни стран и живи в нем, если какое-то тебя чем-то не устраивает. А теперь мы получили одну большую головную боль. А сбежать с планеты уже не получиться.

В общем, погибло много людей. А моя Сильда заразилась, но смогла победить болезнь. Мы общались с ней при помощи букваря. Морганием она составляла слова. Но на всю жизнь она оказалась прикованной к кровати. Безмолвная. Она могла только смотреть на меня. А я заботился о ней все это время. Когда она умирала, а это было месяц тому назад, то последние ее слова были «позаботься о сыне».

Старик замолчал. И плюнул на сырую землю. А потом выразительно шмыгнул.

– А я ведь так ей и не сказал про вторжение. Вот только она удивилась, что служанка пропала, я сам за ней ухаживал почти четыре года. А за окном уже и цивилизации нет. И соседи с нами не жили. Я периодически выезжал за продовольствием. Иногда приходилось убивать за еду бандитов.

Профессор бросил ветку в огонь.