Изгой

– Интересно, – задумчиво протянул Меллус, с уважением покосившись на Тристиса. – Мы обдумаем эту тему.

Едва закрыв за собой дверь, Тристис Имаген тут же облегченно перевел дух. Всю долгую дорогу обратно на родину он продумывал этот разговор, стараясь выстроить его так, чтобы избежать допроса с применением плетения правды. Конечно, он доставил своим покровителям определенную головную боль, но тут нет его вины. Напротив, удалось раздобыть ценную информацию и даже артефакт из тайника в пряжке. Поэтому Тристис был уверен, что от официальной комиссии по расследованию инцидента его прикроют. Но при этом ему во что бы то ни стало требовалось избежать дознания со стороны своих покровителей. Поэтому он старался внушить мысль, что ничего не пытается утаить, напротив, прилагает массу усилий, чтобы принести максимальную пользу. Ведь на самом деле скрывать есть что. Самая главная новость – Никос снабдил сыщика средством связи, чтобы в случае удачи в поисках другого пропавшего амулета Тристис мог сообщить об этом хозяину.

Этот передатчик – не амулет и не конструкт, и его якобы нельзя диагностировать никакими средствами, так же как не может быть перехвачен разговор. Будто бы даже дальность для связи не имеет никакого значения. Сыщик не проверял – просто принял эти слова на веру, прекрасно понимая, что очень рискует. Впрочем, особого выбора не было. Если бы кто-нибудь узнал про этот «дар», о свободе можно было бы забыть навсегда. Однако контроль на разного рода чародейские заклятия и искусные амулеты Тристис Имаген прошел успешно и на таможне, и позже в Терсусе.

И хорошо еще, что Меллус не спросил, почему Тристис лично повез пленного старика в столицу, а не остался в Широтоне искать подходы к Никосу. Вроде бы объяснение есть, но логичнее было остаться. Сыщик, конечно, приготовил несколько доводов, но все равно хорошо, что они не понадобились. Хотелось надеяться, что и дальше удача будет на его стороне.

Часть третья Суть мира

Глава 1 Толлеус. На восход

Вельна

Химера выбралась на берег и по-собачьи стала отряхиваться, отчего брызги полетели во все стороны. Искуснику, который непредусмотрительно стоял слишком близко от края воды и мокнуть совсем даже не собирался, хорошенько досталось. Это Оболиус придумал искупать все стадо, вместо того чтобы весь предыдущий день орудовать щеткой и бегать с ведрами к колодцу. Вельна как раз стояла на небольшой речке с незатейливым названием Муть, которое получила из-за вечно взбаламученного ила. Вода, по мнению старика, выглядела крайне непрезентабельно, но местные были менее притязательны: они ее даже пили.

Идея помощника показалась Толлеусу здравой, поэтому он согласился и после полудня, когда базарная площадь опустела, потихоньку выгнал стадо за город. Течение в реке было быстрое, поэтому пришлось проехать чуть-чуть вдоль берега, пока не нашлась тихая заводь. Животных упрашивать не пришлось – они сами, ломая прибрежный камыш, с удовольствием ринулись к воде. Оболиус, скинув одежду и вооружившись большой щеткой, последовал за ними. Правда, дальше дело пошло не так, как он ожидал. Мохнатки не стали заходить на глубину, а едва забредя по колено, дружно плюхнулись на брюхо. Иные, урча от наслаждения, даже начали кататься в грязи, отчего приобрели совсем жалкий и неприглядный вид. Оболиус выронил щетку и в ужасе замер, глядя на это безобразие. Так бы он, наверное, и стоял, сверкая упитанным голым задом, если бы одна химера не боднула его в спину и не завалила в воду. Толлеус от души посмеялся над учеником, но как раз в этот момент его окатило летящими во все стороны брызгами от накупавшейся мохнатки.

– Загоняй-ка их по одной, да держи, не отпускай! – уже без тени веселья скомандовал старик. – Пускай их течение помоет, только смотри не утопи!

Оболиус выбрался на берег, вытряхивая из ушей воду, и послушно кивнул. Одеваться он не стал, чтобы не мочить одежду, – решил сперва обсохнуть. Так голышом и устроился у телеги, зажмурив глаза. Животные друг за другом стали подниматься со своих лежбищ, заплывать на стремнину, барахтаться там какое-то время, а потом сразу же выходить на луг. Толлеус каждую страховал искусными нитями, чтобы не унесло течением, а потом загонял за невидимую ограду, чтобы любители поваляться в грязи снова не ринулись в прибрежную тину. Химеры в загоне протестующе булькали, но их никто не слушал – люди трудились в поте лица. Зато они управились за каких-нибудь полтора часа, и шкуры животных снова приобрели белый цвет.