Изгой

– Ага, а ты, побывав за границей, очародеился и теперь можешь, как они! – Голос альтер эго сочился скепсисом.

– Не как они, но, может, есть объяснение. Уже ведь была черная пустота, куда вхожи только чародеи?

– Ну и что это за объяснения? Хотелось бы послушать! – Толлеус-пессимист, как всегда, ничего не предлагал, только критиковал.

– Оробос – чародейская страна. А там заправляем мы, искусники, вот первое отличие. – Толлеус загнул палец и тут же за ним второй: – К тому же развалины тут очень древние и место непростое. – А после недолгой паузы озвучил третье отличие: – Раньше я все делал через посох, а сейчас через амулет. Разница невелика, но все же.

– А может, это мохнатки так на тебя повлияли, что ты теперь – не ты? – неожиданно предложил невидимый оппонент.

– Тоже вариант, – согласился Толлеус. – Хотя нет. Есть не только черная пустота – однажды в Широтоне я услышал чей-то разговор, но не ушами! Стада у меня тогда еще не было, так что мохнатки тут ни при чем.

– Так и амулет тоже ни при чем, тогда-то через посох вся работа шла!

Таким образом, напрашивается вывод, что событие не померещилось. Слышать о таком доводилось, но сам не сталкивался и в книгах не читал. Следовательно, определить, где правда, а где вымысел, сложно. Но в любом случае, даже если правдива только часть слухов, овладеть этой практикой очень полезно, а значит, нужно потратить время и силы на исследования именно здесь. Возможно, в другом месте это работает не так хорошо. К тому же давно пора сделать продолжительную остановку для отдыха. И даже есть третья причина: не один Оболиус алчным взглядом смотрел на ямы вдоль дороги.

Ученик, кстати сказать, дожидался Толлеуса весьма оригинальным способом. Сидя рядом с искусным загончиком, он со злорадной усмешкой наблюдал за двумя стражниками, которые бдительно несли службу, собирая с проезжающих деньги за проход через черту, номинально означающую границу города. Он был так увлечен этим, что не замечал ничего вокруг. А посмотреть было на что: то один стражник – высокий и тощий, то второй – средней комплекции, но с заметным брюшком, время от времени начинали сдавленно материться и чесаться. Причем добраться до зудящего места получалось не всегда – мешала кираса или шлем. Они были настолько заняты этим делом, что даже не обратили внимания на выезжающего искусника. Однако он догадался посмотреть истинным зрением и понял причину одолевавшей служивых напасти. Оболиус, модифицируя свои нити, обнаружил новое свойство и теперь резвился вовсю, щекоча ни в чем не повинных стражников.

Старый искусник при всем своем опыте с подобным сталкивался впервые, поэтому потратил какое-то время на изучение творчества ученика, лишь после этого прекратил безобразие, сформировав небольшое плетение и направив его на мальчишеский зад.

Оболтус от неожиданности хрюкнул, схватившись обеими руками за обожженное место, и наконец заметил учителя.

– За что? – с неподдельной обидой возмутился он.

Искусник пожал плечами:

– Ты же развлекался за их счет. Так почему возмущаешься, когда кто-то решил развлечься за твой?

– Но они же людей обирают!

– Ага. А ты, стало быть, со злом борешься. – Голос Толлеуса был наполнен такой вселенской усталостью, что парень вдруг почувствовал себя нашкодившим щенком. – Вот только они-то знают, за что ты их наказываешь? Вообще догадываются, что это все кара, а не блохи кусаются?

Оболиус шмыгнул носом, а старик улыбнулся:

– Вот то-то! Если уж взялся кого-то воспитывать, то делай так, чтобы ему было понятно, что это не просто так, а за дело. А иначе никакого толку, одно хулиганство.

Толлеус принялся доставать из корзины купленные продукты, даже не подозревая, о чем размышляет ученик. Тот, со смиренным видом распрягая лошадь, думал совсем не о том, что был не прав. Он в своих шалостях далеко не всегда ставил перед собой цель. Чаще хотелось просто нашкодить. И уж если пакостить, так тому, кто не нравится. Зачем старик защищает тех, кто берет у него деньги, парню было решительно непонятно.

Следующий день искусник объявил днем отдыха. Под этим имелось в виду, что караван пока не идет дальше, однако это совсем не означало, что можно спать до обеда и предаваться праздности. Толлеус отправился в город узнавать насчет дальнейшего путешествия по реке, а Оболиусу поручил почистить и расчесать шерсть мохнаток, это уже давно требовалось сделать.

Причал нашелся быстро и вызывал уныние – два небольших деревянных мостка, заросших снизу склизкой зеленью. Хороший каменный причал, построенный в незапамятные времена, также был. Вот только от берега отстоял шагов на сто и использовался как забор между двумя богатыми домами. Очевидно, река за века изменила свое русло. Впрочем, старика расстроило не состояние нового причала, а его пустынность – никаких судов, швартующихся или стоящих под погрузкой, не наблюдалось. Несколько разномастных лодок не в счет.