Изгой

Пошли дальше, обходя площадь по кругу. Толлеус задумался об отношении чародеев к искусникам. За время, проведенное в Оробосе, он достаточно пообщался с этой братией и сделал любопытные выводы. Во-первых, не все чародеи относятся к искусникам негативно. Да, встречается и откровенно враждебное отношение, но оно характерно для стариков, которые воевали, пускай и не для всех. Хотя был случай и прямо противоположного поведения со стороны бывшего фронтовика-чародея, который всю войну провел на передовой и не раз на своей шкуре испытал удары боевых искусников. Чародеи помоложе или те, кто в войне не участвовал, вели себя настороженно, но кулаки и челюсти не сжимали, с ними вполне можно разговаривать. И была еще одна чародейская братия – те, которые никогда с искусниками не встречались и потому зачастую вообще не понимали, кто перед ними. Да, они видели ауру необычного человека, но тут, в Оробосе, старик насмотрелся на всякие ауры. Чародеи, колдуны, ведьмы… Еще можно вспомнить «Железных братьев» и жрецов – у всех у них были необычные ауры, отличные друг от друга. Встречались и другие, кого старик сам не мог идентифицировать. Похоже, для таких неопытных чародеев он тоже попадал в категорию странных, но не опасных. Вот как сейчас с торговкой. Это очень удобно.

Оболиус явно собирался куда-то слинять, но ему было велено находиться рядом на случай покупок, так что помощник рыжей тенью следовал сзади, лишь бросая по сторонам печальные взгляды. Странная конструкция в самом центре площади привлекла внимание старика. Протолкавшись поближе, он с удивлением уставился на человеческий череп на высоком, по пояс, каменном постаменте. В выбеленных дождями, ветром и солнцем костях не было бы ничего необычного, если бы не размер. Череп был очень большой, размером с пивной бочонок. Заподозрив подвох, Толлеус посмотрел истинным зрением, но ничего примечательного за одним исключением не разглядел. Ясно лишь то, что вещь подлинная, а совсем не иллюзия или подделка, как он сперва подумал. В целом композиция выглядела донельзя странно: постамент из почерневших от времени, заросших мхом камней, не менее старый, но отлично сохранившийся череп.

Тщательно изучив его, искусник отметил чрезмерную толщину стенок и некоторые особенности вроде слишком мощных надбровных дуг и слегка выступающей челюсти. Так что бывший хозяин при жизни отличался от обычных людей не только выдающимися размерами, но и внешностью.

В искусном зрении старик под слоем грязи на постаменте разглядел некоторую неоднородность. Когда он хорошенько потер в этом месте, счистив мох и песок, его взору открылась высеченная в камне надпись. Время практически стерло ее, так что разобрать можно было лишь верхние два слова, которые были написаны нарочито крупно. Язык старый, поэтому с пониманием возникли трудности. Второе слово означало что-то вроде «великий» или «героический», а что означает первое слово «лахт», у Толлеуса вообще не было вариантов.

– Учитель, мне кажется, или он светится? – выступил из-за его спины Оболиус, тыча пальцем в постамент.

– Как – светится? – не понял искусник, с подозрением глядя на череп.

– Ну, не как фонарь… – замялся помощник. – А как ваш Паук, когда его сделали неломаемым!

Старик снова посмотрел, наклонившись к самому камню, и действительно разглядел повышенное излучение Искусства от костей.

– Как будто укрепление материала, – в задумчивости пробормотал он. – Но кому понадобилось это делать?

– Возможно, тем, кто хотел сохранить эту реликвию для потомков, – прошелестел сбоку чей-то голос.

Толлеус скосил глаза и увидел рядом высокого человека в серой мантии, который также рассматривал удивительный памятник. Незнакомец в свою очередь повернулся к старику, и тот сейчас же распознал даймона – третий глаз, пускай всегда закрытый, бывает только у представителей этого народа. Причем, что интересно, гость с побережья немного практиковал Искусство, точнее, его даймонскую разновидность, отличающуюся ярко выраженным красным оттенком плетений.

– Простите? – осторожно отозвался бывший настройщик манонасосов.

Понять статус незнакомца по его одежде не представлялось возможным, поэтому сперва требовалось определиться, как себя вести с ним.

– Мое имя Мерива из рода Одонас, веду свой караван в Боротон, – тут же представился даймон.

Толлеус секунду помялся, раздумывая, стоит ли представляться своим настоящим именем. С одной стороны, он в бегах, и глупо выдавать себя. Но с другой – при желании выследить его труда не составит. Да, он старался не афишировать свои перемещения, но также прекрасно понимал, что если захотят – найдут. Так что вся надежда лишь на то, что не ищут. По большому счету кордосские власти уже узнали от него все, что им надо. Основная цель – не он, а Никос. Хотят посадить за хищение государственного имущества? Посадят, если старик попадется под руку. Но исключительно ради этого устраивать облаву во враждебном государстве вряд ли будут.