Изгои

– Они обещали, что будет не больше ста человек, – с всевозрастающим беспокойством проговорил папа, глядя на три лодки, покачивающиеся у берега. Вокруг толпилось около шестисот человек, с сумками и одеялами. Гул голосов вместе с шепотом моря и ветра создавали какофонию, от которой сердце в груди билось в страхе и напряжении. Некоторым выдали спасательные жилеты, но на всех не хватило. Нам достался только один. Я пыталась надеть его на Джундуба, но жилет оказался слишком большим для брата. Тогда было решено надеть его мне, с условием, что Джундуб всегда будет у меня на руках.

Перед отплытием мы еще некоторое время стояли на берегу. Каждый молчал, погруженный в свои мысли. Толпа гудела, словно рой пчел, но тихо, с опаской, застывшая в напряженном ожидании.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к ритмичному шелесту волн. Всем телом я ощущала близость моря и угрозы, которую оно таило в себе, слышала его зов, несмелый, но настойчивый. На какое-то мгновение показалось, будто на берегу кроме меня никого нет. На губах застыла соль, и волосы пропитались свободой пустыни и моря.

Я открыла глаза. Небо, черное, всеобъемлющее, нависло над серым, таким же бездонным морем, уходящим куда-то вдаль и будто бы не имеющего конца и края. А мы, маленькие человечки, загнанные и потерянные, точно несшие голову на плаху, не спеша забирались в лодки.

Несколько контрабандистов стояли с оружием, время от времени подгоняя замешкавшихся. Взгляд у них был жестокий и презрительный, вели они себя заносчиво и воспринимали нас словно мы скот.

Забираясь в лодку, одна женщина оступилась и упала, прижимая к груди ребенка. Она расплакалась и завыла, не вставая с колен. Несколько раз контрабандист велел ей подняться, но она лишь продолжала прижимать ребенка, со слезами читая молитву.

– Она просто боится, – сказала Иффа, с сочувствием наблюдавшая за ней. Контрабандист перестал обращать на нее внимание, пропуская людей дальше, но от ее рыданий он начал нервничать и вдруг схватил ее за волосы, заставив подняться. Она завопила, не выпуская ребенка.

– Я сказал тебе заткнуться! – прокричал контрабандист, плюясь на нее от бешенства, а затем оттолкнул от себя. Женщина упала, и одежда ее промокла от набежавших волн, и песок прилип к телу и запутался в волосах.

Ребенок заплакал, и теперь они плакали вместе. Из-за их рыданий и бездействия отупевшей от страха толпы мне захотелось убежать.

Папа, как и остальные мужчины, молчаливо наблюдал за этой картиной, не смея вмешаться. Я понимала, почему он ничего не предпринимает, но внутри все равно заклокотало разочарование в нем и в себе и во всех остальных – в слабых запуганных человеческих существах.

Подошла наша очередь забираться в лодку – такую большую, каких я еще не видела. От влаги краска на лодке давно облупилась, а дерево почернело и даже немного прогнило. В лодке уже набралось около двухсот человек. Места было мало, и все прижимались друг к другу, боясь упасть за борт.

Когда мы сели, я взглянула на воду, враждебную и, подобно зыбучему песку, затягивающую и не отпускающую из своих холодных объятий. Даже луна была далекой и равнодушной.

Никто нам не поможет, если мы затонем. Пучина поглотит нас, заглотит и не отпустит, и никто не узнает о наших мольбах и страданиях, и мир проснется, не подозревая, что где-то там, в ледяной морской бездне, захлебнулись собственными надеждами сотни беженцев.

Мы отплыли, и берег начал удаляться, с каждой минутой все больше отсекая шансы возвратиться. Вскоре Египет, как и вся наша прошлая жизнь, остался позади.

Джундуб прижался ко мне. Я гладила его голову и думала о том, что сейчас все или закончится или начнется.

ГЛАВА VI

ЕВРОПА

Греция

Некоторое время все молчали и будто бы даже дышать старались как можно тише. Волнение сковало тело, каждое движение пугало, сердце, словно раненое животное, металось в груди. Когда тишина успокоила нервы, начали раздаваться несмелые перешептывания.

В морской пустыне, где кроме гуляющего ветра и вырядившегося в звездные стразы неба ничего не было, луна казалась ярче обычного. Я долгое время разглядывала ее. Формы кратеров создавали у нее печальное выражение, и она будто удивлялась судьбе человечества, глядя сверху вниз на его страдания и страдая вместе с ним. Теперь луна не казалась мне равнодушной. Покровительственно возвышаясь над нашей лодкой, она точно следила за нами, освещала путь и оберегала.

Джундуб уснул на наших с Иффой ногах. Мы укрылись с ней одеялом, прижавшись друг к другу, и я слышала ее размеренное дыхание и сопение брата, время от времени подрагивающего во сне. Я смотрела на горизонт, пытаясь разглядеть наше будущее, но кроме непроглядной неизвестности ничего там не нашла. Волнение стихло, и начала накатывать сонливость. Я почувствовала голову Иффы на своем плече и поняла, что она уснула.

Лицо замерзло от ночного бриза, но, окруженная родными, я забыла о холоде. Иллюзорное чувство безопасности расслабило меня, и, засыпая, я ощущала умиротворение и еще более окрепшую надежду.