Изгои

Я замерла, чувствуя, как от страха что-то тянет и ноет под ребрами, и тошнота комом собирается в горле.

– Алло, кто это? – на немецком спросил Тильман. Голос его смягчился и стал скорее недоумевающим, чем резким. На фоне слышалась музыка и голоса, до неприличия громкий смех и звон бокалов.

– Тильман, – прохрипела я, не в силах сказать что-то еще.

– Да, это я, – пытаясь перекричать музыку, ответил он. – Wer spricht? Кто говорит?

Я обернулась на Иффу, с пугающей обреченностью наблюдавшую за мной. Джундуб прижимался к ней, пряча лицо от снега. Он подрагивал и съеживался от каждого порыва ветра, и напоминал птенца, прильнувшего к крылу матери.

– Тильман, – повторила я. – Это Джанан, я звоню…

– Кто? Подождите секунду, – все так же на немецком произнес он. – Штефани, сделай эту чертову музыку потише!

Я услышала женский смех и какую-то фразу, брошенную вскользь Тильману, а затем смех целой компании людей. Тильман рассмеялся тоже, и уже извиняющимся, почти ласковым тоном сказал:

– Перезвоните, пожалуйста, позже или оставьте сообщение.

Послышались короткие и быстрые гудки, показавшиеся мне тогда жестокими в своем размеренном темпе. Я замерла, некоторое время все еще прижимая ледяную трубку к щеке.

От холода из-за рта шел пар, и я наблюдала, как он клубился и растворялся, будто бы разбиваясь о телефонную трубку. В груди почему-то возникла тупая боль, и осознание пропасти между мной и Тильманом вдруг окатило меня волной отвращения и усталости ко всему, что окружало мою жизнь.

– Ну что там?! – крикнула Иффа, и в голосе ее различалось сочувствие, словно бы она с самого начала знала исход разговора. Я обернулась к Иффе с Джундубом, и почувствовала нежность и любовь к ним, от чего мне стало еще тоскливей на душе. Кроме них у меня никого не было во всем мире, – я будто лишь в тот момент до конца уяснила себе, что это значит.

Мне стало страшно. По-настоящему страшно. Что же теперь делать?

– Я голоден! – Джундуб заплакал и задергался, пытаясь привлечь к себе внимание.

Я подошла к ним и выдохнула:

– Идем.

– Куда? Джанан…

– Я не знаю, Иффа. Просто пошли, – я взглянула на нее, попыталась улыбнуться. – Пожалуйста.

Мы шли по улице, окруженной двухэтажными зданиями, которые были розового, бежевого или светло-зеленого цвета. По обе стороны от нас светились витрины магазинов техники, свадебной или брендовой одежды. По всей улице стояли маленькие деревья, некоторые ветки которых от ветра были готовы вот-вот обломиться.

Мне нравилась Венгрия. Она казалась уютной, несмотря на то, что мы остались одни в незнакомой стране, без денег и покровительства папы.

Мое внимание привлек небольшой магазин, где на прилавках были выложены булочки. Увидев их, я поняла, что тоже очень голодна, и что у меня совсем нет сил. Продавец уже готовился к закрытию. Я наблюдала за тем, как он берет корзинки с выпечкой и выкладывает их к остальным. У него было спокойное лицо рабочего человека, которого дома наверняка ожидала жена и дети, и теплая постель.

– Нам придется украсть что-нибудь поесть, – продолжая следить за продавцом, сказала я.

Иффа удивленно взглянула на меня, и, казалось, мои слова напугали ее.

– Красть? Нет-нет, – она решительно замотала головой. – Я не смогу. Нет.

– Нам придется.

– Я не буду ничего красть.

– Тогда я сама.

Джундуб схватился за мою юбку, будто не хотел отпускать, и я присела перед ним. Он неотрывно смотрел на меня, я погладила его холодные щеки и поцеловала в раскрасневшийся нос.

Как же Кузнечик похудел, с болью заметила я.

– Я сейчас вернусь, ладно?

Джундуб медленно кивнул. Я потрепала его по голове и подошла к магазину. Зазвенел колокольчик, когда я открыла дверь. Продавец повернулся ко мне, чуть расстроившись запоздалому посетителю, но улыбнулся, хотя улыбка быстро померкла, стоило ему осознать, кто перед ним.

Я подошла к корзинкам, где в каждой были выставлены разные виды выпечки, и притворилась, что выбираю. Я видела краем глазом, как он следил за мной. В какой-то момент, я думала, что не решусь это сделать, но, обернувшись, увидела, как Иффа с Джундубом наблюдают за мной. Я почувствовала, как органы прилипают к позвоночнику от голода, и тяжело сглотнула, все еще притворяясь, будто у меня есть роскошь выбирать.

Когда продавец нагнулся, чтобы поднять коробку, я схватила несколько булочек и развернулась, чтобы убежать, но мужчина успел схватить меня за руку. Он что-то прокричал, затряс мои запястья, стискивая их, пока я не разжала руки, и украденное не повалилось на пол. Продавец сказал что-то еще на венгерском, уже спокойно, и отпустил меня, но я не могла уйти без ничего. Не осознавая, что делаю, я толкнула его, и он, не ожидая этого, упал прямо на коробки. Видимо там были напитки, потому что по полу начала растекаться какая-то жидкость. Я подняла булочки и схватила с корзины еще несколько. Заметив растерянное и даже немного напуганное лицо продавца, на арабском сказала:

– Простите. Простите, пожалуйста.