Изгои

От стресса все остальные языки вдруг позабылись, и мужчина наверняка не понял моих слов. Я выбежала из магазина и побежала по улице, надеясь, что Иффа с Джундубом побегут за мной. Завернув за угол, я разрыдалась, прижимая еду к груди. Из одной булочки потек джем, все мои руки были липкие, но я едва заметила это.

Мы сидели под каким-то мостом, рядом с дорогой. Позади магазина, у мусорного бака, нашли картон и постелили его вместо постели. Джундуб спал, укрытый порванной курткой, раздобытой тоже в контейнере для мусора. Я сидела рядом с братом, обхватив колени руками, в попытке хоть как-то задержать тепло. Джундуб кашлял и ворочался во сне. Я постоянно трогала его лоб, будто от этого ему могло стать лучше.

– Я мечтала посмотреть на настоящий снег, – тихо, стараясь не разбудить Джундуба, сказала Иффа. Она смотрела, как снежные хлопья медленно оседают, подсвеченные уличными фонарями.

– Почему всегда так происходит? – продолжила она. – Наши мечты исполняются, но всегда не так, как мы того хотим. Словно бы судьба наказывает нас за желания, говорит: посмотрите, что бывает, когда вы слишком многого хотите!

– Разве увидеть снег – это слишком много?

Иффа повернулась ко мне и грустно улыбнулась.

– Когда у тебя и так все есть, – да, наверное.

Ветер засвистел, застонал, и машины проезжали, ослепляя нас фарами. Мне хотелось оказаться на месте водителей, в тепле ехать домой, к родным, уверенной, что сегодня я поем, и завтра будет еще один день, полный будничных забот и впечатлений, а не очередных испытаний, извечной борьбы, в которой неизбежно проигрываешь.

– О чем вы говорили с папой, тогда, в Сербии? – спросила я, вспомнив растерянное лицо папы, когда они вернулись.

Иффа вздрогнула, когда я упомянула отца, и ей пришлось постараться, чтобы не заплакать, но голос ее задрожал и сорвался, когда она ответила:

– Он хотел понять, что со мной происходит.

Значит, не только я заметила апатию Иффы, когда она почти все время молчала и казалась равнодушной ко всему, что происходило вокруг.

– А что с тобой происходит? – я взглянула на Иффу, но она отвернулась, избегая моего взгляда.

– Ничего, просто… просто я чувствую себя грязной, – она зажмурилась, будто ей было больно от своих же слов. – Хочется убежать от самой себя. Я смотрю на тебя, и ты такая живая, наполненная, такая… чистая!

Иффа покачала головой и улыбнулась, будто смеялась над собой.

– Есть грязь, от которой уже не отмыться. К чему тогда бояться запачкаться еще больше? – она посмотрела на меня, внимательно вглядываясь в выражение моего лица, словно от этого зависело какое-то решение, которое она все эти недели обдумывала.

– Но запачкавшись еще больше, будешь ты себя уважать? Сможешь жить с этим? – ответила я, подумав.

Иффа продолжала смотреть мне прямо в глаза, и слезы потекли по ее щекам. Она улыбнулась кривой дрожащей улыбкой.

– Ты права, – прошептала она.

– Почему ты плачешь?

Иффа рассмеялась, вытирая лицо от слез.

– Ох, Джанан, – она улыбнулась мне, как улыбалась Рашида, когда я не понимала чего-то очень важного.

– Спасибо за ужин, сестра, – добавила Иффа, прежде чем лечь спать.

Настал новый день, и отчаянье во мне все росло и крепло, пропитывая каждый атом тела чувством неизбежности, страхом перед грядущим. Я наблюдала за спящим братом, который не понимал, что он, может, лишился не только матери, но и отца; что мы – брошенные на произвол судьбы дети – одиноки как никогда раньше. Лишенные семьи, крова, средств к существованию, мы сидели под мостом, на картоне, доедали остатки украденных булочек и даже не пытались идти дальше. Без папы мы потеряли цель.

Чего ждали мы? Не знаю. Я глядела на дорогу, покрытую туманом, следила за тем, как люди проходили мимо, вслушивалась в их беззаботную речь, с интересом подмечая интонацию, манеру разговаривать. Нескончаемо падал снег, и голые деревья теперь обрели новую белоснежную одежку. Все вокруг дышало спокойствием, и я прониклась настроением погоды.

Мы не знали, где находимся, и что ждет нас, и только тяжелое дыхание брата, его горячий лоб пугали меня.

– Джундубу нужны лекарства, – сказала я, пытаясь лучше его укрыть.

Иффа убрала прядь волос со лба брата и погладила его по голове.

– У него температура, – удивленно проговорила она, будто только сейчас поверила в это.

Какое-то время Иффа наблюдала за тем, как спит Джундуб, потом встала, вглядываясь вдаль. Что-то решив, она направилась к остановке. Я не сразу поняла, чего она добивается, но потом все стало ясно: Иффа подходила к людям, о чем-то с ними говорила; кто-то с неприязнью отмахивался от нее, точно от назойливой мухи, кто-то доставал мелочь.

Но хватит ли нам этого на лекарства? Джундубу нужно было хорошо питаться и быть в тепле. Сколько еще холодных ночей выдержит его простуженное тельце? От одной мысли об этом, мне захотелось разреветься. Я выдохнула несколько раз, пытаясь привести себя в чувства.