Изгой

— Знаешь, они прислали полицейского, чтобы он охранял дом, — сказала Тамсин. — Внутри мы в безопасности, все мы. — Она улыбнулась ей, и улыбка получилась очень теплой, но так и должна улыбаться старшая сестра младшей. — Почему бы тебе не спуститься и не побыть с нами? — предложила она. — Мы сидим в гостиной. Ужин еще не подали, потому что сегодня все задерживается. Пойдем. Мама, вероятно, разрешит тебе выпить немного хереса, потому что день был таким тяжелым, да и тебе уже почти шестнадцать.

Она протянула ей руку, Кит взялась за нее, и они пошли вместе, сначала по коридору, потом по лестнице, и оказались в гостиной. Когда девочки вошли, Дики и Клэр, сидевшие рядом на диване, подняли на них глаза.

— Так вот ты где, — с улыбкой сказал Дики.

— Смотри, — сказала Тамсин, — вот твой котенок. Я не знаю, как ему удалось снова проскочить в дом. Я тут играла с ним. На, попробуй вот этим, ему понравится.

Она отпустила руку Кит, подняла с пола клубок пряжи для гобеленов, которые ткала Клэр, и протянула сестре. Кит взяла его и села к котенку на пол у ног матери. Тамсин и Дики переглянулись, Тамсин улыбнулась уголком губ, а Дики кивнул и снова вернулся к своей газете. Теперь вся семья сидела в гостиной и ждала, когда будет готов ужин.

Пришел Уилсон, чтобы поговорить с Джилбертом. Элис ушла в свою комнату и все время оставалась там. Если бы она услышала, что они говорили о Льюисе, она бы расплакалась от страха и признала бы свою вину. Она лежала в постели, как маленькая девочка, делающая вид, что у нее температура, прислушивалась к голосам мужчин, доносившимся из гостиной, и ей было не важно, что слов разобрать она не может. Они говорили о том, как найти Льюиса, о том, что он сделал, и о том, что теперь он не может рассчитывать на прибежище и прощение — ни от отца, ни от кого-либо другого.

Льюис прятался в лесу и следил за домом Дики Кармайкла. Там под окнами ходил какой-то человек. Сквозь щели между досками на окнах пробивались полоски света и падали на него, когда он проходил мимо.

Если бы Льюису удалось пробраться к дому и как-то привлечь внимание Кит, она могла бы выйти к нему. Он знал, что не существует никаких объяснений того, что произошло между ним и Элис, особенно для ее детского сердечка. Но он все равно должен был попробовать.

Он дождался, когда человек уйдет на другую сторону дома, и пробежал по темной траве к окнам гостиной.

Теперь он мог видеть ее. Она сидела на коврике у камина с котенком и была полностью поглощена игрой с ним. Она поджала под себя ноги, и ему хотелось взять ее на руки — прямо в таком положении, свернувшуюся, — и обнять. Он смотрел на нее и очень хотел, чтобы она подняла свой взгляд на него.

Тамсин что-то сказала Кит, чего Льюис не расслышал, после этого Кит встала и отошла в сторону. Следя за ней из темноты, Льюис видел, как она остановилась в дальнем конце комнаты возле радиоприемника. Она нагнулась к нему и начала крутить ручку настройки. Сейчас она находилась в каких-то четырех футах от него, по ту сторону разбитого окна. Льюис посмотрел направо, откуда вот-вот должен был появиться охранник. Кит сосредоточено искала нужную волну и хмурилась. Наконец она нашла Третью программу, еще немного покрутила ручку, настраиваясь на нее, затем раздался голос Тамсин, Кит подняла голову — и увидела его.

Ее глаза остановились на нем. Она изменилась. Льюис знал, что сейчас из-за угла выйдет тот человек, но не мог сдвинуться с места; он просто стоял, смотрел на нее, другую, и думал, что это он заставил ее стать другой.

Она медленно открыла рот, набрала воздуха и выдохнула:

— Вон там!

Больше Льюис не стал ждать; он побежал, и только потом из-за угла появился полицейский, Дики через всю гостиную подскочил к Кит, обхватил ее руками, спросил, что она увидела в окне, и обнял ее, после чего они оба выглянули в сад.

На этот раз его уже преследовали. Вскоре после того как он достиг леса, он услышал позади себя шум и голоса. Обернувшись через плечо, он увидел за собой огни, мерцавшие за деревьями.

Он сошел с тропинки и попытался идти быстрее, но было слишком темно. Он не видел даже своих вытянутых вперед рук и деревьев на пути. Он словно ослеп, если не считать того, что, обернувшись назад, он мог видеть свет фонарей. Они продвигались быстрее, потому что видели, куда идут, а он, двигавшийся как слепой, не мог уходить от них с той же скоростью, с какой они преследовали его. Они пока еще не видели его, но уже приближались. Его охватила паника. Он бежал и падал, а упав, пытался ползти по земле, потому что не было особой разницы, стоит он на ногах или нет.

На пути ему попадались кусты ежевики, стволы деревьев, заросли папоротника, канавы, но он не соображал, на какие препятствия натыкается. Его преследователи все приближались, и когда он опять упал, на этот раз споткнувшись о поваленное дерево, то заставил себя прижаться к земле, как можно сильнее вжаться в нее, стараясь не шевелиться и не издавать никаких звуков.