Изгой

За штурмовиками внутрь начала втягиваться остальная многотысячная толпа. Лилит ломанулась с девчонками вниз, на продуктовый этаж, где в потемках расхватывали мерцавшие пластиком упаковки еды, бутылки воды, гигиенические средства, медикаменты. Волос помчался по лестнице на второй этаж в магазины электроники и бытовой техники. Пацанва здесь перекапывала стеллажи, выискивая батарейки, кабели, блоки питания, электрочайники, телефоны и нотбуки. Толкаясь и ругаясь в узких проходах, сетуя, что многое разбивалось об пол, парни сыпали в баулы все, что может пригодиться. Волос, набравшись с запасом, всем «для работы», заскочил на третий этаж, где стоял шум и гам, а народ примерял шмотки. Хватанул себе и Лилит по пачке носков и паре кроссовок, стал проталкиваться на выход.

Выбравшись на улицу, Волос и Лилит встретились у памятника Первопроходцам. Он взял у нее из рук клетчатый тяжелый баул с добычей, и они вернулись в отель. Не тратя фонарики, прошли по лестнице наощупь. Отель был давно разгромлен, но жить тут было можно, по крайней мере, не хуже, чем в любом другом здании в городе. Волос уселся на диване за столиком, включив нотик, взялся монтажить репортаж. Лилит смотрела в телефоне новости. Уминая ветчину с хлебом, запивая минералкой, парочка обсуждала слова Банана про биржи. Получается, разные торговые площадки жили в разных реальностях, пользовались разной информацией. Хотелось спросить кого-то, как такое может быть, но, судя по новостям, реальность вообще раскололась на какие-то отдельные миры. Все планетарные каналы 4-й В Цефея транслировали ужасы остановившейся инфраструктуры, мегаполисы без света, аварии на производствах, толпы больных, оставшихся в неработающих госпиталях. Губернатор Неаренса, психанув, распустил тюрьмы, выпустив заключенных — нечем кормить, нет света, воды, медикаментов, не работает канализация и вентиляция. Сам ушел то ли в отставку, то ли в партизаны… А все медиа СГЦ и других галактик в упор этого не видели. Там гнали благостные картинки, в том числе и из Оралона, с комментариями, что все нормализовалось, везде наведен порядок и программные сбои прекратились.

Лилит глянула на страничку Вагнера в твите, куда он постил свой свежак. Там было видео из Флоренса — второго по величине города Восточного берега. Счастливая толпа горожан запрудила центральную площадь и проходящие рядом проспекты. Парадно одетые детишки танцевали какой-то местный фольк. Строем с высоченными крестами в руках стояли священники, а за ними тысячи верующих с цветами. Старики, бродяги, нищие, больные ломились вперед, в центре площади, как на параде застыли десятки шеренг инвалидов на колясках. В это море народа входил белоснежный Баунти, опять улыбался и дарил всем надежду на исцеление, на достаток, на счастье. Кто-то запускал у него над головой стаи белых голубей, гудели колокола в храмах. В кадре появилась восторженная бабушка, которая рассказывала Вагнеру о чудесном выздоровлении ее внука — «он не ходил с детства, и вдруг встал и пошел, увидев по телевизору Баунти! Понимаете? Он встал и пошел!» Бабуля сияла от радости, слезы текли у нее из глаз. А Баунти пошел вдоль рядов колясочников, приседая перед каждым, трогая за руку, глядя и улыбаясь в глаза. Несколько минивенов въехали в толпу, оттуда стали раздавать нищим и всем желающим продуктовые наборы. Бродяги, шепча благодарности, рвали упаковки, доставая из пакетов хлеб, печенье, мешочки с крупами и палки колбасы.

Баунти, выйдя на трибуну среди установившейся тишины негромко говорил, что Судебная комиссия приняла к рассмотрению материалы проверки деятельности ряда крупных гуманитарных программ СГЦ. Обнаружены не только нарушения и, возможно, хищения, но и недостатки в организации самих программ:

— Многие фонды, получая огромные средства из госбюджета и пожертвований корпораций, изначально нацелены не на те задачи. Мы пытаемся закрывать дыры, помогать обездоленным, но не пробуем устранить причины бедности. Сейчас есть все технические возможности обеспечить работой и достойной зарплатой всех — в том числе инвалидов или лиц с испорченной когда-то биографией. Есть возможности обеспечить всех бесплатным жильем, продуктами, медициной. Мы должны это сделать. Мы должны решить для себя, что горю и лишениям больше нет места в нашей Вселенной. В нашей реальности больше не будет слез и отчаяния!'

Толпа из сотен тысяч неистово заревела, словно кончила, группа юношей в белых одеждах подбежала к Баунти, подняв его на руки. Сопредседатель судебной комиссии поплыл на их руках через народное море в сторону храма, где на крыльце пел хор. По лестнице ведущей в храм расстелили сиявший, как снег, белый ковер. Баунти понесли по ступеням, он ловил летевшие к нему цветы и счастливо смеялся, сверху ему отвечали звоном колокола.

Вагнер выцепил какого-то здравого на вид мужика, тот делился в кадре теперь впечатлениями: