Изгой

Задумались, что после чего выкладывать на стол — была картошка, была восточная острая морковка, свежие овощи, на всякий случай, колбаса. Адиль с кафедры тактики рекомендовал действовать без плана, а по обстановке, опираясь на ощущения: «Тут все как в тактике. Просто представь, что стол — поле боя. Каждая бутыль самогона — танк, мясо — пехота, картоха — артиллерия. Тогда сразу поймешь, чего сколько надо».

Ратмир поддержал шутейный разговор и заметил, что в бою, как раз, обычно вообще ничего не понятно. Адиль, кивнул энергично и утвердительно: «Конечно, детали понять и тем более спрогнозировать нельзя. Но главное, ты все равно понимаешь — правильное бухалово, как и атака, требует максимального напряжения всех сил и средств. Выпить и съесть нужно все до капли и до крошки, пропить все до копейки».

Смеялись дальше, травили байки, вспоминали баб, критиковали командиров и футболистов. Пускали в бой ПТУРы, как решили в рамках тактической игры называть сигареты. Выкатывается танк-самогон, глотнули, и пошли работать ПТУРами. Танки хорошо проработали оборону, логика боя уже ждала пехоту, которая должна была закрепить успех. И вот, Марат принес с костра первую порцию мяса.

Баранина убивала уже запахом, нос Ратмира сладко тянул дух шашлыка, хорошо прожаренного на костре, на открытом степном воздухе. Это не тоже самое, что в городском кабаке, где повар жарит в каком-то углу, провонявшем бензином, пылью, мусором — всем, что пронизывает город.

А на вкус… Ладно, в общем, очень вкусно. Ратмир не ел ни чего подобного уже, наверное, год, а, может, два. Глядя в синее испаряющееся небо, он даже подумал, что никогда в жизни не ел ничего подобного. Потому что никогда не было подобного мгновения — этой степи, этого солнца, этих людей. В одну степь дважды не войдешь, — говорил древний мыслитель-оригинал. Ему современники возражали, что степь-то неизменна. Хоть через сто лет — такая же. Прав был тот мыслитель, думал Ратмир, прав. Это мгновение одно, другого такого не будет. — и начал грызть косточку, вылизывая краем языка с нее запекшуюся кровь.

Говорили о том о сем, после мяса, можно браться бесстрашно за любую тему. Салман гнал ликбез про новинки по части игр — стрелялок и стратегий, обсуждали новые сезоны, кто на каких уровнях был, по чем брал и где какие опции. Салман среди прочего и торговал этими опциями для игроков шуттеров — броня, сохраняшки, карты, оружие и боеприпасы. Его контора покупала это все без посредников у Galaxy. Из его рассказов получалось, что в этой сфере крутятся не кислые деньжища. Ратмир вспомнил вчерашний разговор и сказал Марату — а ты говоришь, межпланетный оборот нулевой. Только по шуттерам миллионы крутятся. Марат сказал, что это же игра, вирт, не считается.

Салман усомнился в наличии большой экономической разницы между виртуальными услугами и поставками, например, реального угля. Человек, когда он в игре, он не чувствует разницы, а главное, деньги тратит свои, настоящие. Тут просто не надо считать в деньгах, надо во времени. Не золотые, не баксы, а часы и дни. Человек сначала работает где-то сколько-то человеко-часов, а потом обменивает их на игровые часы. Деньги здесь — посредник. Но уголь человек грузил на работе настоящий.

То есть, человек сжигает свое физическое настоящее тело на работе, чтоб отдать все заработанное на обогрев космоса — на какой-то виртуальной межпланетной стрелялке? — насторожился Адиль. Мы типа придурки?

— Почему греть космос? Ты же сам горишь, в момент игры, ты и есть часть игры и космоса. И потом, ты же получаешь удовольствие.

Ратмир рассказал Салману вкратце суть разговора о ничтожности межпланетной торговли, случившегося в общаге. Салман был не согласен:

— Игрушки, музыка и кино — это все фигня, хотя это миллиарды. Главный товар в межпланетной торговле — идеи и технологии. Это запредельные ценности. За прорывной проект какой-то технологии могут продать хоть целую планету. Смотрите, как анты за 20 лет обогнали нас всех, и Орду, и аргунян, в технологиях. Мы же все уже ездим на их машинах, пользуемся их гаджетами и компами, летаем на их самолетах. Они зарабатывают больше всех остальных стран на планете. Мы можем размышлять, что воюем с Аргунией, и не воюем с Партой или с Карфой. На самом деле, давно уже нет ни Аргунии, ни Парты. Это все куплено Антеей. Они вывели войска, но ввели технологии и деньги. Это по-надежней гарнизонов. А все это анты получили от межпланетной торговли.

Это звучало дико. Салман, был по ходу пьян. Ратмир сидел и смотрел молча на степь.

Плоская зеленая поверхность уходила в горизонт, в мерцавшую дымку. Небо открывалось до самых дальних галактик, синева переходила в какую-то пустоту. Ничего не было в этом мире кроме степи и неба. И они четверо, сытые, сильные, были детьми этих стихий бескрайностей. Больше никого.