Изгои академии Даркстоун

Однако я никак не могла поверить, что мой голубоглазый – сумасшедший. Император вполне может быть ненормальным, я с этим даже не спорю. Он – сильнейший маг, а значит, подвержен влиянию Хаоса больше всех. Но мой голубоглазый… Он слишком молод для этого.

Мне необходимо встретиться с ним. В ближайшее время.

И боюсь, что я не дотерплю до ночи.

Глава 13 Кто он?

Когда я вернулась в Черную башню, до следующей лекции оставались считаные минуты. Прогуливать занятия ради сомнительной вероятности заснуть и встретить моего голубоглазого затворника я не могла, поскольку это противоречило моим же собственным правилам: быть прилежной ученицей и не давать поводов придраться к себе в частности и к курсу в целом. Потому весь день я провела на лекциях. Внимала магистрам, игнорировала повышенное внимание адептов с других курсов (хоть они больше и не лезли выяснять отношения, но взглядов и перешептываний хватало за глаза) и активно думала-думала-думала.

Конечно, воин из башни не прост. Тут не стоит даже сомневаться: его амнезия, как и слухи о том, что он едва ли не великий маг, плюс сам факт того, что он заперт в башне и проклят, – говорят сами за себя. И, признаюсь, у меня было постыдное желание причислить его к членам императорской семьи – о, как тогда я могла бы выпендриться, если бы освободила его из заточения! И сколько всего смогла бы потребовать в плату за подобный подвиг!..

Но я не фантазерка. Малыш Голдберг только родился, когда я читала книги об императорском роде, но его уже внесли в древо нашего владыки. Помнится, вся империя праздновала это событие – вот почему я никак не могла пропустить тот факт, что ребенка больше нет в списке потомков его величества. Хоть и не сразу вспомнила о нем. Теперь все сходилось. Вопрос остался только один: что именно произошло с малышом? Магистр Ровен не открыл мне тайны, когда говорил об императоре как о самом сильном маге империи… но как такой человек мог допустить, чтобы с его ребенком что-то случилось?! Еще один вопрос…

А мой голубоглазый воин… Нет, он никаким боком не связан с этой трагедией: три года назад он уже семь лет как был заточен в башне.

Выходит, к императорской семье он отношения не имеет. Отступник или предатель? Тоже не факт. Будь он преступником, его бы сразу же казнили – но он не только жив, а и преспокойно себе существует, только чуток ограничен в передвижениях. А его амнезия… уж больно смахивает на проклятие со стороны. Да, я не отрицаю полностью того факта, что он мог свихнуться и память ему подчистили маги гильдии, заперев на верхних этажах башни… К тому же магистр Ровен заикнулся о том, что затворник «обезврежен», – выходит, ранее он был опасен. Но почему я не ощущала той самой опасности, когда проводила с ним время во сне? Почему в своей хламиде и со своим странным любопытством он казался мне скорее жертвой обстоятельств, чем обезвреженной угрозой всему благополучию империи?

Что-то здесь не сходится…

А еще ректор… да-да, тот самый ректор, который слишком быстро согласился оставить нас в Черной башне, несмотря на то что начал разборки с Леоном как раз из-за того, что нас туда заселили.

Что он знает о голубоглазом воине?

Или не так.

Может ли быть такое, что ректор – единственный человек в академии, который помнит о личности затворника?..

И в противовес этому изречению…

А может ли быть такое, что не единственный?..

Конечно, в правдивости слов магистра Ровена я сомневаться не могла, но что-то в построении его фраз, а также в довольно топорном нежелании говорить об обитателе Черной башни, наводило на мысль, что седоволосый преподаватель академии обладает какой-то скрытой информацией.

– И с чем бы мне сравнить все полученные сведения? – бормотала я себе под нос, направляясь на тренировку к магистру Грэдис.

В то время как остальные однокурсники ушли стеречь Черную башню от нежелательных посетителей, я по вчерашней договоренности с магистром держала путь на полигон.

Желания тренироваться в данный момент не наблюдалось вообще, но я не могла позволить себе расслабиться. Да, я хотела как можно быстрее вернуться к загадке затворника, однако не могла игнорировать тот факт, что в нападении в данный момент я – самое слабое звено команды. Такого быть не должно. А поэтому – тренируемся! Тренируемся и тренируемся. До изнеможения. До боли в руках. До…

– Я сейчас вырублюсь, – выдохнула, лежа на земле.

Магистр Грэдис хмыкнула и встала надо мной.

– Силы воли тебе, конечно, не занимать. Но ручки еще слабые, – изрекла она.

– Я же смогла провести тот прием с Леоном, – стараясь не хныкать от собственного бессилия, пробормотала я, глядя на небо.

– Ты была рассержена, взвинчена и доведена до точки кипения. – Грэдис жестом велела мне подняться, и пришлось подчиниться. – В твоей крови играл адреналин. Так будет происходить не всегда. Лучше уметь дать отпор и в спокойном состоянии.

– Я согласна. – Кое-как выпрямившись, я принялась массировать уставшую руку. – Но не уверена, что успею нарастить мускулы за пару дней.