Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

По Барселонскому диспуту также сохранилось два источника с обеих сторон: ивритский «Диспут» (Викуах), написанный самим Нахманидом, и короткий латинский конспект.

Повестка, четко, по пунктам, изложенная в латинском конспекте, была известна заранее. Христианское учение, разумеется, не подвергалось сомнению и не выносилось на обсуждение. Планировалось доказать несостоятельность еврейского учения и в идеале – убедить и обратить самого Нахманида, тем самым подтолкнув к крестильной купели других арагонских евреев. Но и просто нанесение поражения уважаемому еврейскому ученому было достойной целью: разочарование в своих духовных лидерах тоже должно было побудить евреев к крещению. Задачей еврейской стороны могла быть только защита – доказательство того, что раввинистическая литература никоим образом не свидетельствует об истинности христианства, и опровержение других аргументов брата Пабло.

Нахманиду при этом разрешили говорить свободно, практически сняв с него традиционное ограничение – запрет широко понимаемой хулы на христианскую веру. И в своем отчете о диспуте он подчеркивает, что добился этого позволения как особой привилегии:

Я ответил, сказав: «Я исполню повеление короля, государя моего, если вы разрешите мне говорить, как я хочу. Я прошу дозволения короля и брата Раймунда де Пеньяфорте и его соратников, здесь присутствующих».

Ответил брат Раймунд: «Если не будешь поносить веру».

Я сказал им: «Я не хочу диспутировать с вами, если не смогу говорить свободно, как и вы, обо всем, что касается диспута. Я знаю, как говорить вежливо, но это будет так, как я хочу». И все дали мне разрешение говорить, как хочу. И сам король велел мне говорить, как хочу.

(Здесь и далее пер. Б. Хаскелевича)

Король был не просто зрителем – временами он сам вступал в дискуссию, в частности, попытался доказать догмат о триединстве стандартным путем сравнения с физическим объектом, а именно с вином, у которого есть цвет, вкус и аромат, но все это проявления одного и того же. Нахманид, впрочем, отмел этот аргумент, заявив, что так можно доказать не только троичность божества, но и четверичность и все что угодно.

В начале диспута брат Пабло заявил следующие тезисы: Мессия, которого евреи ждут, уже пришел; он одновременно и Бог, и человек; он страдал и умер, чтобы спасти человечество. Он собирался доказать эти три тезиса на раввинистических источниках, а затем показать, что единственный, кто удовлетворяет всем перечисленным признакам, это Иисус из Назарета. Был и четвертый тезис: раз Мессия уже пришел, все прежние законы утратили силу и, соответственно, иудаизм устарел, – но до него Пабло так и не добрался. То ли не успел, поскольку диспут прервался раньше срока, то ли сосредоточился вместо этого на демонстрации «христологического» потенциала раввинистической литературы, вынуждая Нахманида либо признать ее мессианские свидетельства, либо отречься от нее. И Нахманид практически отрекся: он несколько раз отвечал, что не верит тому или иному мидрашу, цитируемому братом Пабло в доказательство прихода Мессии, а потом пояснил свою позицию:

Теперь же я объясню вам, почему я сказал, что не верю в это. У нас есть три разновидности книг. Первая – это двадцать четыре книги, называемые Библией, и в нее мы все верим безоговорочно. Вторая разновидность – это Талмуд. Он является толкованием заповедей Торы. В Торе имеется 613 заповедей, и нет ни одной заповеди, которая осталась бы неразъясненной в Талмуде. Мы верим в его толкование заветов. Еще у нас есть третья книга, называемая мидраш, т. е. sermones [проповеди]. Например, если кардинал выступит с проповедью и кому-нибудь из слушателей она понравится и он ее запишет и кто-либо поверит в эту книгу, хорошо; если же кто-то не поверит, то тоже не страшно.