Папа потребовал от еврейских общин Арагона и Каталонии прислать представителей на диспут. Момент был неблагоприятный: арагонское еврейство было ослаблено после погромов 1391 года и потеряло своих лидеров: духовного – рабби Хасдай Крескас умер в 1410 году, и светского – Бенвенист де ла Кавалерия, последний политически влиятельный арагонский еврей, умер в 1411-м. Арагонский король Фернандо I взошел на престол во многом благодаря Винсенту Ферреру и, следовательно, зависел от церкви и шел у нее на поводу. Евреи старались всеми способами, включая взятки, избежать диспута, но не получилось. Выступать отправились несколько раввинов – учеников Крескаса. Обстановка на диспуте была крайне напряженной, раввины не могли говорить свободно и, если впоследствии их критиковали за «слабую» аргументацию, надо учитывать, что она была очень ограничена внешними обстоятельствами. Папа сразу объявил, что это будет не спор равных сторон, а демонстрация истинности христианства, раввины не могли критиковать христианскую веру и должны были только защищаться, в то же время получая известие о все новых массовых крещениях: крестились как простые евреи, так и еврейская элита. В итоге раввины прекратили защищаться, так как находились под сильным давлением и спешили по своим городам, чтобы спасти свои общины от окончательного исчезновения; в то же время и сам папа стремился скорее закончить диспут из-за собственных политических проблем. После диспута папа и король издали ряд указов: о конфискации Талмудов и уничтожении всех листов, где содержится хула на христиан и христианство, о строгой сегрегации евреев и выселении их из их кварталов. Тортосский диспут никак не остановил массовые крещения арагонских евреев, скорее, спровоцировал новые. И тогда еврейские ученые написали несколько апологетических трактатов с целью укрепить евреев в вере и предотвратить дальнейшие крещения.
Видно, что ведущую роль в иудео-христианской полемике играли вероотступники – крещеные иудеи: они хорошо владели материалом – знали не только Писание, но и раввинистическую литературу; они стремились выслужиться, сделать церковную карьеру, и организация диспута представлялась для этого отличным средством; наконец, вполне вероятно, что они искренне были убеждены в правоте принятой ими христианской религии и хотели доказать это своим бывшим единоверцам и побудить их тоже перейти в христианство. Полемизировать любили и обратные вероотступники – «отпавшие» в иудаизм христиане; их, конечно, было значительно меньше, и известно о них меньше: христианская сторона эту тему не любила, видя в ней унижение и оскорбление католической веры и церкви, а еврейская опасалась обвинений в прозелитизме, в злоумышленном совращении христиан в «иудейский обряд». Между тем само это явление – добровольное обращение в другую веру и постоянное наличие некоторого числа прозелитов (апостатов) – очень существенно. Оно свидетельствует о том, что граница между религиями и между сообществами была проницаема в обоих направлениях, что были контакты, позволявшие предварительно ознакомиться с чужой верой, что за фасадом официальных диспутов, полемических сочинений и канонических запретов била ключом несколько иная жизнь.
Глава 9
Прозелиты, апостаты и судьба евреев Европы
Крупный британский еврейский историк Сесил Рот (1899–1970), выпускник и преподаватель Оксфорда, собиратель еврейских рукописей и предметов ритуального искусства, главный редактор 22-томной англоязычной
«Сесил Рот, историк без слез». Мемуары Ирен Рот (Нью-Йорк, 1982)