Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

Распад гражданских связей, переселения, падение морали сказались и на связях семейных. Малоазийские надгробия первых веков нашей эры[10] часто ставились при жизни владельца участка на кладбище с надписью — такой-то (или такая-то) «при жизни самому себе и жене (или мужу)». Довольно много, особенно в городах, было надгробий, поставленных только самому себе — т. е. у этих людей не было детей (или они были далеко) и других близких людей, которые могли бы обеспечить им похороны. На многих надписях, поставленных после приобретения участка и сооружения склепа, говорится, что кроме самого владельца в нем будут похоронены те, «кого он пожелает» — по-видимому, он собирался указать это в завещании, а к моменту постройки склепа у него не было родных или связь с ними была утрачена; в надписях семейных людей, приобретавших участок для могилы, обычно оговаривалась возможность захоронения детей. Одна надпись из города Афродисия над склепом, также поставленным при жизни, гласит, что в нем не должен быть похоронен никто кроме владельца склепа: ни наследники, ни преемники. Вероятно, этот человек порвал со своей семьей. На другом надгробии из того же города владелец склепа указывает, какие члены его семьи могут быть в нем погребены, и оговаривает при этом, что его жена может быть похоронена только в том случае, если останется его женой и родит сына. Это дополнение позволяет думать, что браки могли легко расторгаться и что наличие бездетных семей (как и в случаях с одиночными надгробиями) было настолько распространено, что муж специально подчеркнул необходимость для жены родить сына.

Некоторые частные письма, дошедшие из Египта, также говорят о непрочности семейных связей и привязанностей: в одном письме некто Мелас упрекает братьев своего покойного друга, чье тело он за свой счет привез к ним, что те «оставили тело без ухода» (т. е. не похоронили его должным образом: Лондонский папирус — Pap. Lond. I, 77).

Препровождение в загробный мир.

Пелена с изображением умершего мужчины, богов Осириса (слева) и Анубиса (справа). (Холст, клеевая краска. Середина II в., ГМ ИИ, № 5749)

Все эти социальные и психологические сдвиги, хотя и проявлялись в действиях отдельных людей и групп, еще не стали ясно осознанным компонентом общественного сознания. Те, кто громил дома богачей во время голодных бунтов, когда обстановка менялась, ходили смотреть зрелища, устроенные на средства этих богачей; те, кто мог сочувствовать конкретным рабам, толпились у входов в амфитеатры, чтобы посмотреть, как рабы убивают друг друга на потеху публики. Стирание племенных различий не мешало неожиданным проявлениям в городах острой вражды к чужакам, которых начинали упрекать во всех бедах (примером этому могут служить столкновения между греками Александрии и жившими там иудеями во время правления императора Клавдия; такую же необоснованную ненависть толпы в отдельных городах будут испытывать на себе и первохристиане в период распространения в Римской империи нового вероучения).

Противоречивость частной и общественной жизни, неуверенность в завтрашнем дне, кризис нравственных идеалов, ощущение невозможности кардинальных изменений в государстве, которое официальная пропаганда объявляла «золотым веком», приводила к возникновению множества различных групповых объединений, большая часть из которых была связана с религиозными поисками народных масс восточных провинций и Рима. Люди искали духовной компенсации в несовершенном мире, помощи не властей, а могущественных божественных сил. Об этих поисках речь пойдет в следующей главе.

Глава 2 РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ ЖИТЕЛЕЙ ВОСТОЧНЫХ ПРОВИНЦИЙ