Изящно, дорого, смертельно

Выбравшись на половину Люси, Евдокия на мгновение прижалась спиной к деревянной обшивке дома. Выровняла сбитое кошмарным изумлением дыхание, отлепилась от стены и пошаркала к БМВ.

Рабочие автомобильные перчатки с фосфоресцирующей аппликацией — верблюд как будто испускает лучи, тянущиеся к четырем пальцам, — ей подарила Ангелина. Привезла из Эмиратов, и, не исключено, вторых таких нет в Н-ске.

Дусю подарок, помнится, порадовал: перчатки непромокаемые, черные, но не потеряются в самой непролазной придорожной грязи, верблюд и лучики засверкают даже из глубокой лужи. Держала она их в бардачке, так как частенько пользовалась ими и в других «грязных» случаях.

Евдокия села в БМВ. Обшарила бардачок, но нашла только левую перчатку. Дополнительно обыскивать багажник и салон даже не подумала: измазанная в крови правая перчатка — ее. Кровь, вне сомнений, Василины.

Факт присутствия перчатки на месте преступления убедил бы следствие, что убийство Василины было преднамеренным. Евдокия Землероева пришла в перчатках, то есть не схватила сгоряча подвернувшуюся под руку кочергу, а действовала обдуманно. Подготовилась, оформила убийство под чужое и спонтанное, но вот одну перчатку — обронила.

Если бы Нифася не перебросил «верблюда» через забор, сейчас в наручниках была бы Евдокия.

Сыщица перевела взгляд на крыльцо. Людмила и Олег, как она просила, оставались в доме, но наверняка все видели на мониторе — одна из камер Люси четко наблюдала за БМВ.

Скорее всего, друзья предположили, что после разговора с Нифасей ей есть над чем подумать, и деликатно не мешали.

Прекрасно. Диспозиция понятна. Друзей лучше не вмешивать.

Сыщица достала из бардачка пакетик для улик, выбралась из автомобиля и направилась в обход дома.

Со стороны двора Нифаси уже раздавались звуки — служебные машины отъезжали. Евдокия дождалась хлопка ворот и скрежета ключа в большом замке. Помедлила для верности пару минут. Попутно определила крохотную слепую зону, не попадающую под обзор камер наблюдения Людмилы.

Наступив на крышу пустующей собачьей будки, перемахнула через забор во двор соседей и гусиным шагом прокралась до места, куда должна была упасть перчатка.

Нифася хорошо определил ей вектор поисков, повисший на ветках крыжовникового куста «верблюд» нашелся быстро.

Отцепив улику от колючек, Евдокия положила ее в пакетик и кое-как вскарабкалась на изгородь. Ноги-руки так тряслись, что со скользкой крыши будки она не упала только чудом. Окровавленная перчатка, казалось, прожигала карман куртки до кожи и костей! Парализовала все конечности.

«Люсе ничего рассказывать не буду», — решила сыщица. Незачем той лишние волнения: брат уже задержан, если еще и начальницу загребут — совсем кранты. И слезы.

А еще, если Кашин вызовет, сисадмину необходимо придерживаться прежней уверенности и позиции. Люся боец необстрелянный, может потечь, а это очень и очень не вовремя. Ее начальнице нужно оставаться на свободе! Иначе всем воистину копец.

Вот только что насочинять, чтоб оправдать странную задержку и прогулку по двору до будки?

Пожалуй, просто брата похвалить: Нифася держится и голову ломает, старается понять, кто же убил его любимую супругу… Дал Евдокии немного новой информации, она сейчас звонила, пробивала инфу, потом думала…

И нужно чем-нибудь занять Людмилу. «Попрошу ее проверить ниточку с „небрендовыми“ сапогами Василины», — постановила Евдокия. Линия наверняка тупиковая: Васька, скорее всего, сама выбрала эти сапоги, любовник только оплатил покупку. (Представить невозможно, что душегуб с изюминкой допустил такую оплошность — купил сапоги в магазине или засветился перед курьером, доставившим интернет-покупку.) Но ведь зачем-то Василина попросила подругу соврать. Нифася на жене не экономил.

С не слишком опытной Людмилой изобретательные речи прокатили.

Паршин, едва усевшись в БМВ на пассажирское сиденье, скомандовал:

— Теперь давай делись по чесноку.

Дуся честно отрапортовала. Олег, услышав про верблюжью перчатку, попросил ее остановить машину и, под благодарным взглядом нареченной, поменялся с ней местами. Сам сел за руль, но не поехал, продолжил разговор, бросая мрачный взгляд на запечатанную улику:

— Собираешься везти перчатку Кашину?

— Нет. Во всяком случае, не сейчас. Я точно знаю, что не убивала, но Кашина это собьет с курса. Искать на перчатке потожировые следы убийцы, уверена, бесполезно — он ее попросту в крови измазал, на голую руку не надевал. Думаю… — Дуся запнулась.

— Думаю, теперь мы можем быть практически уверены, что ударили конкретно по тебе, — подытожил за невесту Паршин. — Если бы целью был бардак в городе, нашим неприятелям было б совершенно наплевать, кого обвинят в убийстве Василины. А здесь четко подставляли тебя.

— Может, целью было закрытие моего агентства?