Изюмка

Серый поковырял ключом в замке и толкнул низкую, обитую бурым дермантином дверь. Изюмка вошел за ним следом и с любопытством огляделся. Тесный коридор был заставлен огромными потемневшими от времени шкафами. На стене висело тусклое зеркало со змеистой трещиной посередине. – „Дядь Серый, у вас соседи есть?“ – шепотом спросил Изюмка. – „Одна соседка…“ – „Хорошо, что одна,“ – „Ну это как сказать, – Серый покачал головой. – На мой так взгляд малогабаритная коммуналка куда как хуже, чем большая. Там хоть один человек завсегда найдется…“ – „А-а! Явился, не запылился! – на пороге комнаты возникла, как всплыла, бледная толстая женщина с лицом, похожим на несвежую подушку. – Ты почему, как утром уходил, свет в кухне оставил? Я тебе что, нанятая бегать гасить? Сколько разов тебе говорить-то, а?“ – Серый втянул голову в плечи, а Изюмка подумал, что женщина ругается как-то не по-настоящему. Скучная какая-то ругань и безнадежная, без всякого удовольствия. – „Ну не шуми ты, Клава,“ – вполголоса попросил Серый и закашлялся, обдав Изюмку запахом разведенного дешевого пива. Клава тоже почуяла запах, – „А, уже насосался, алкаш проклятый! – занудно завопила она, – Глаза б мои на тебя не глядели!.. А мальчонку зачем приволок? Смотри у меня! Чуть чего, так я сразу в милицию позвоню…“ – „Ну ты чего, чего, Клава! – смущенно забормотал Серый. – Совсем рехнулась, что ли?! За кого ты меня держишь?“ – „За алкаша паршивого, кто ты и есть.“

– „Пошли, Изюмка,“ – Серый распахнул грязно-белую дверь и почти втолкнул мальчика в комнату, где его сразу окатило волной застоявшегося, какого-то нежилого воздуха. – „А чего она ругается?“ – Изюмка покрутил головой так, как будто ему жал воротник. – „Несчастная она, вот и того… ругается, – неохотно объяснил Серый. – В прачечной работает, там бабы одни, толстые, без мужиков, лаются меж собой целый день… Домой придет, тут я… тоже радость невеликая…“ – Изюмке стало скучно, он зевнул и спросил: „А когда в лес поедем?“ – „Щас соберемся и поедем, – спохватился Серый, словно только что вспомнив, зачем они сюда пришли. – Вот смотри, Изюмка: берем рюкзак, кладем туда одеяло, топор опять же, котелок, чтоб в нем рыбу варить… Еще чего?“ – „Еще хлеб надо и сахар с чаем,“ – наморщив лоб, серьезно сказал Изюмка. – „Молодец, правильно! – нешуточно обрадовался подсказке Серый. – Вот здесь, внизу, в буфете все. Ты вот в эти мешочки поскладывай и в рюкзак. А я пока снасти слажу. Идет?“ – „Угу,“ – согласился Изюмка, сел на пол и, стараясь не сыпать мимо, принялся за дело. Серый торопливо и на вид бестолково сновал по комнате. – „Мы на ночь донки поставим, – объяснял он. – А днем на червя ловить будем и на хлеб. На что пойдет. Спиннинг у меня есть, но там блеснить того… без толку… А на телескоп, если наживка в лад, можно много надергать – плотвы, пескарей, иногда окунь даже берет. А на донки – опять же окунь и налимы…“ – Изюмка рассеяно слушая – „А крупу брать?“ – спросил он. – „Крупу? – задумался Серый. – Не, крупу не надо. Настоящая уха без крупы должна быть… Вот картохи там в ящике возьми. Штук шесть-восемь. И луковиц пару…“ – „Угу…“

Через полчаса Серый и Изюмка, полностью собранные, одевались в коридоре. Раздувшийся рюкзак лежал под вешалкой. На пороге своей комнаты снова появилась рыхлая Клава. Изюмка уже совсем забыл про нее. – „Куда мальчонку-то тащишь? – ворчливо сказала она. – Сам, как пес, на земле дрыхнешь, мальков своих дурацких ловишь – так и хрен с тобой! А ему-то на что? Чей мальчонка-то?“ – „Мой!“ – твердо, слегка побледнев от собственной решительности, ответил Серый. – „Ой-ей-ей! – взвилась Клава. – У тебя один-то твой уже был! Гляди-ко, еще завелся! Вы только поглядите, люди добрые!“ – Серый побелел глазами и сжал кулаки. Изюмка мгновенно почуял запах скандала и решил вмешаться: „Тетя Клава, а вы рыбу жареную любите?“ – как ни в чем ни бывало спросил он. – „Жареную? – растерялась Клава. – Да я… люблю, чего ж… Только свежей-то… Откуда ж? Без мужика… В магазине-то, это… и не рыба вовсе, а мамонты какие-то из вечной мерзлоты…“ – „А мы вам привезем, – пообещал Изюмка. – А вы пожарите. В сметане. Ага?“ – Изюмка зажмурился и облизнулся. Клава заколыхалась всем телом. Она явно хотела что-то сказать, но слова застревали в ней и никак не могли прорваться наружу: „Я это… конечно… чего же… После войны, помню… Пруды были, мы там карасей ловили… прямо ведром… корочка хрустит…“ – „Ну вот и привезем,“ – утвердил Изюмка и попробовал приподнять рюкзак. – „Отыди! – грубовато шуганул его Серый и, пряча глаза, вскинул рюкзак на плечо. – Ну пошли мы. До свидания, что ли, Клава,“ – „До свидания, до свидания! Удачи вам! Гляди, мальчонку-то не поморозь. Ночи-то уж холодные!“ – бесцветное клавино лицо расплылось в улыбке.