Излом

Невысокий, крепко сбитый уроженец Мау, одетый в незнакомую одежду — короткая темная куртка без рукавов, светлая рубаха, заправленная за пояс, короткие чуть ниже колен штаны — замер, не решаясь приближаться, метров за десять до меня. Он настороженно рассматривал двухтрубный аппарат, который я, как заправский стрелок, держал на сгибе локтя.

— Ну, чего молчишь? Я Илья.

Мужик встрепенулся, разом расслабился и заулыбался:

— Меня Ана прислала. Велела передать. — он достал из-за пояса сзади свернутую трубочкой записку, и уже смелее подошел ко мне метра на два. После чего остановился, очевидно, не решаясь подходить ближе, и не зная, как поступить, заколебался.

— Давай сюда. — я протянул навстречу левую руку, держа его на прицеле правой.

Записка была от Аны, в этом не было сомнений. Девушка писала, что посылает ко мне матроса с яхты отца. Я должен забрать его и лететь, куда он покажет. Неожиданно для скелле она написала, что матроса зовут Яурмер.

Пока я читал тот отошел от греха подальше и теперь изображал туриста на развалинах древнего города. Одинокая крохотная капля дождя коснулась лба. Надо было торопиться.

— Эй, Яурмер! Завтракал?

Тот заулыбался, — Нет. Когда? Я и не спал еще.

Я кивнул, — Ясно. Как в том анекдоте: Мать, дай воды, а то так есть хочется, что переночевать негде.

Матрос усмехнулся.

— Иди за мной. Придется поработать с утра. — сказал я, уже направляясь обратно на крышу. Сзади послушно засопел Яурмер.

Матрос оказался как нельзя кстати. Навешивать в одиночку снятую дверь с борта самолета было бы крайне затруднительно, а так — мы справились за десять минут. Завтракать пришлось сухим пайком, так как дождь слабый и редкий несся с усиливающимся ветром, забрызгивая лобовое стекло. Нам предстоял перелет на запад в известную Яурмеру точку на берегу. Я подумал, что в такую погоду зачастую сидят на земле даже настоящие самолеты, но оставаться на месте тоже было невыносимо, и я решил рискнуть.

Машина легко снялась с насиженного места — все же, хотя я и называю ее самолетом, от настоящего самолета она принципиально отличается — у нее нет крыльев и развитого оперения, а соответственно и ее отношения со стихией складываются гораздо проще. Борясь со встречным ветром летательный аппарат неспеша направился на запад стараясь не подниматься над останками древнего города слишком высоко — тем более не способствовала этому низкая облачность. Темные кроны прибрежного леса размахивали под ветром своими густыми перистыми отростками, как живые великаны. Море потемнело и покрылось отметками барашков. Облетев населенную часть города стороной, я выбрался на береговую линию и двинулся на запад следуя за ее плавным изгибом. Ветер над морем, хотя и был гораздо сильнее, чем над сушей, но дул ровным могучим потоком, не заставляя машину трястись и дергаться, швыряя наши непривязанные тела по салону. Вообще же, полет в таких условиях оказался изматывающим — грубо говоря, приходилось постоянно рулить в условиях болтанки, к тому же самодельное стекло заливал хоть и мелкий, но плотный, дождь и Яурмер, раскорячившись в попытке удержаться на сиденье, с трудом справлялся с таким же, как и стекло самодельным дворником. Салон машины был наполнен гулом ветра — казалось, что самолет на сумасшедшей скорости пробивает атмосферу, в то время как, на самом деле, он еле плелся навстречу своей цели.

— Похоже, сейчас мы долетаемся. — пришлось прокричать мне, указывая на густую серую пелену, закрывавшую просвет между низкими темными облаками и еще более темным морем.

— Так, прилетели уже. — показал мне рукой матрос на выдававшийся глубоко в море мыс, образованный высокой горой, напоминающей склонившегося к воде исполина. Плавная линия берега, текущая на запад, упиралась в каменную стену и, откинутая неприступными скалами, огибала, крошась каменными россыпями, спящего гиганта, равнодушного к мелочам погоды. Напоследок, недовольно сбросив в бушующее море несколько скалистых островков, берег скрывался за мысом. В тени горы виднелся сквозь мутное от воды стекло знакомый силуэт яхты с белой надстройкой.

Под горой было тихо, как будто рядом и не бушевал шторм — волны огибали мыс и отрываясь от него неслись дальше, чтобы обрушиться на берег в отдалении. Я почувствовал, как облегченно расслабился самолет, залетев в тень каменного гиганта. Выше широкой береговой линии покрытой галькой, тянулась полоса плотной красноватой почвы и я без проблем аккуратно посадил машину на ней.

Дождь, казавшийся сплошным потоком воды, разом утих. Я подозревал, что вскоре произойдут драматические изменения, судя по тому, что мы видели с воздуха. Уже привычный к кочевой жизни я держал запас колышков для удержания самолета на грунте. Метнувшись в глубь салона, достал их из груды вещей и протянул пару матросу вместе со здоровенным молотком: