Измена

Я к этим "добрым молодцам с Апшерона" или ещё с откуда - вражды не испытываю. Родились-выросли, жили как все. Нанялись подзаработать. Кто в войско ширван-шаха, кто просто на корабли. Они, поди, про "злобных русов" прежде только сказки слыхивали. Делали что начальство велит. Оно ж кормит, платит! Оно ж знает! Мы ж - могучие, мы ж всех побьём!

Ошиблись. Начальники ошиблись, а получили все. Вон, в сторонке на горке, аккуратные ряды холмиков под снегом.

"И лежат они там в ряд. Глазницами в рассвет".

Весна придёт - холмики осядут. Года три - всё сгниёт. И будет на Валдае полянка. С мощным слоем гумуса. Цветы красивые, наверное, вырастут.

Только так. Потому что есть ещё два варианта.

Или не делать. Оставить всё как есть. Тогда - "Погибель земли Русской". И похожие полянки по всей Руси. Треть от 8 миллионов.

Или загонять сюда русских крестьян. И тогда они под такими же холмиками лежать будут. Потому что есть работа, вот такая. С лопатой по пояс в болотной жиже. И будет та же "Погибель". Только не от Батыя, а от меня.

Не. При всей моей гумнонистичности, интернационализнутости и общечеловекнутости... Сдохнет тот, кто поднял оружие. На меня и моих людей.

"И подснежники цветут у дураков на голове". Без обид: вы - ошиблись.

Завершение стройки высвобождало ресурсы. Что позволяло укреплять позиции уже за водоразделом, по Двине. Укатил в Велиж догнавший меня Урюпа, сдвинулись в том же направлении высвободившиеся конвойные отряды. Множество чиновников отправилось к новым местам службы. Формировать собой "колониальную администрацию" в перешедших в мою власть городках и волостях.

Наконец и я снова завалился в очередной раз отремонтированного "Циклопа".

"Здесь

?взрывы закудахтают

в разгон

?медвежьих банд...".

Сделаем взрывчатку - будут и взрывы. А пока разгоняем зверьё вентилятором. Зверьё - прячется, людьё - аналогично.

Вот тут нас с Тихим Летом волки гоняли. Как шубных вшей.

"Человек - это звучит гордо".

"Не знаю где, но не у нас".

"У нас" человек "звучит" вкусно. Особенно голодной зимой для волчьей стаи.

Заехал в ту деревеньку, в которой мы от волков отсиживались.

Ничего не изменилось.

У меня там...! Каналы! Турбины! Турбодетандер...! А тут - ничего. Мужички в сермяге, бабы в тягости... даже детей больше не стало. Сколь народили - столько и умерло.

Ан нет - есть изменение. Снег от околицы с внешней стороны отгребают.

Во! Ванька-прогрессор. Это я научил! Это от меня свет мудрости произлился!

Разговаривать с пейзанами... невозможно. Сперва их наглухо заклинила моя машина. Просто стоят и смотрят. Ни на слово, ни на жест не реагируют. Задерживают дыхание, потом, когда воздух кончается, вздыхают тяжко. Ступор. У всех.

Наконец, начали шевелиться. Спрашиваю:

-- А вот было такое, что два гонца княжьих у вас от волков прятались?

Почему-то старательно пытались обмануть:

-- Не, не было, не видали, не слыхали...

Юлили-виляли, пока я пальцем не ткнул:

-- Снег от забора убран. Кто научил?

Вот только тогда сознались. Повалились в ноги, завыли-запричитали. Покаялись: были такие.

Они, вишь ты, решили, что тех княжьих людей волки съели. А теперь вину на них взвалят.

***

Коллеги, я предупреждал. Логика в суждениях туземцев есть. И её можно понять. Ежели вам её объяснят.

***

-- Я смотрю, у тебя топор новый. Откуда?

-- Дык... ну... эта... дали... за работу. На канаве.

Топор - мой. В смысле: всеволжский. Нанимая людей на стройку, мои ребята расплачивались не деньгами, которые крестьянам не нужны, а товарами.

-- Так ты на канале работал? А чего ушёл?

-- Дык... эта... волки... однако... и эти... лихие люди... ну... в соседней волости... всё пожгли-пограбили... тама страсти такие...

Далее пошёл довольно красочный, но слабосвязанный, рассказ, о том, как "лихие люди", неопределённой этнической принадлежности и политической направленности (дословно: дьяволы хвостатые с подголосками и слугами на конях кровожадных и огнедышащих) истребили невыразимое множество добрых христиан в соседней волости. Рассказ, не смотря на густую насыщенность паузами, вздохами и междометиями, явно отдавал картинами Страшного Суда и Апокалипсиса. Причём всадников было много больше четырёх. Что свидетельствует о неисчерпаемом богатстве народной фантазии и успешной работе местного приходского попа.

Сама церковь вёрст за сорок, в Старой Торопе, но попец оттуда оставил яркое впечатление своими риторическими навыками.

-- А чего ж туда, к Двинцу, не перебрался?

-- Не... тута... эта... отчина-дедовщина... вот... землица, стал быть, наша. Не... не схотели... обчеством...

Удивительно. У канала построено три больших селения принятого у меня образца. С белыми избами и всем прочим. Там есть работа, за которую платят. И хлебом - тоже. Охрана. Школа, больничка. Надел дают. Не...

Какая тут, нафиг, отчина-дедовщина?! Редкая весь более десяти лет на одном месте стоит! Ты ж уже здешние земли выпахал! Через год-два - или неурожай, или рыбка в речке не пришла. Или два в одном. Тогда - голодная смерть. Так сделай ЖЖ! В смысле: ж..пу - в жменю. Ведь и сам сдохнешь, и детей заморишь! - Не...