Измена. (Не) фригидная жена

Я встаю, перехожу дорогу и сажусь в ее ярко-красный «Мерседес».

— Сейчас поговорим или дома?

— Давай дома, — чуть приподнимаю губы.

Карина не пытается спорить. Может быть, я слишком плохо выгляжу. Или она заметила, что я мелко дрожу. Холодными руками я пристегиваю ремень и бросаю на заднее сидение маленькую сумочку.

В машине тепло, кондиционер работает на полную.

Отъехав на приличное расстояние, Карина тихонько включает радио, а я поворачиваюсь к окну, смотрю куда-то, но ничего перед собой не вижу. Эта ночь будет первой без Дамира за два с половиной года. Карина всегда твердила мне, что мы были не разлей вода. «Даже слишком», — тихо добавляла моя подруга.

Она желала мне только добра, я знаю.

Я смотрю на свою жизнь ее глазами и осознаю, что у меня ничего не осталось, кроме Дамира. Ну, еще работа в риэлтерской конторе. Машина. И все. У меня нет увлечений и планов на выходные, которые бы не касались мужа. У меня не осталось друзей, кроме Карины.

Я — классический пример женщины, полностью растворившейся в мужчине.

Не знаю, как дальше буду жить, потому концентрируюсь на бытовых вопросах. Думаю, стоит ли завтра заехать в дом, пока Дамир будет на работе, и забрать немного вещей, средств гигиены, косметичку? Измена не является достойным оправданием, чтобы не прийти на работу.

Но если я вернусь в дом, заново переживу весь сегодняшний ужас.

— Милая, Дамир знает, что ты со мной? — спрашивает Карина.

Она бросает на меня осторожный, наполненный сочувствия, взгляд, словно по минному полю шагает. Я присматриваюсь к ее лицу. Красная помада, которую так любит ее Аслан, стерлась ближе к середине губ, но дорогая подводка и стойкие тени на месте — делают ее глаза большими и даже темнее, чем обычно.

— Нет, не знает.

— Я могу отправить ему сообщение.

— Не надо.

— Слушай, тебе все-таки стоило ему сказать…

Нет. Нет, я не вынесу этого. Если Карина начнет убеждать меня позвонить и рассказать Дамиру, что я еду к ней (словно ему не все равно), я клянусь, что сейчас что-нибудь разнесу в салоне.

— Он мне изменил, — я впервые признаюсь в этом вслух.

Слова задерживаются у меня во рту, горькие, неприятные.

Я не собиралась вываливать это на нее по дороге. Но… Так уж получилось.

— Я застала Дамира с рыжей девушкой в постели.

Внешне ничего не меняется. Мир не схлопывается, Карина не охает на всю машину, автомобиль продолжает мерно катить по проспекту. Проходит несколько секунд и до нее все-таки доходит.

— Что-что?

— В нашем доме. В моей постели. И нет, это не ошибка, — добавляю я, прокручивая в голове наш с Дамиром разговор.

— О боже. Подожди, я не понимаю. В голове просто не укладывается, — она стучит по рулю ладонями. — Я бы на кого угодно подумала, но только не на Дамира…

— Значит, ты ошибалась, как и я.

— Мне так жаль, Вита… Не представляю, что ты сейчас чувствуешь, но я рядом, окей? Все, что могу для тебя сделать, я сделаю, — Карина поворачивается и улыбается, но глаза остаются грустными.

— Спасибо тебе.

Я пока не готова рассказывать обо всем.

Слишком болезненная тема.

Дамир не только обвинил меня в неспособности родить ему малыша, но и назвал холодной. Я понимаю, что он имел в виду. После Нового года на меня повесили столько работы, что к вечеру я валилась с ног. Я отказывала Дамиру чаще, чем раньше. Чаще, чем собиралась.

Если же у нас все-таки был секс, то какой-то…

Скомканный и короткий.

Со временем добавились гормональные проблемы. Врач советовал нормализовать сон, избавиться от стресса, гулять на свежем воздухе и надеяться, что однажды все получится. С тех пор близости стали больше походить на технический инструмент зачатия, чем на способ получить удовольствие. Мы делали это в определенные дни. Иногда почти на ходу.

Дамир впрыскивал семя в надежде, что мой организм даст ему то, что нужно.

И шел на работу, или в душ, или спать.

Мы перестали быть изобретательным в постели, перестали говорить после. Когда мы давали друг другу клятвы, я пообещала, что не позволю рутине испортить то, что к нас было. Волшебное чувство любви. И все-таки позволила.

— Дай угадаю, эта твоя грустная задумчивость на грани депрессии… — врывается в рассуждения Карина. — Ты винишь себя? Я права? Вспоминаешь, как…

— Карин, я устала.

В голове столько мыслей, что она сейчас, наверное, развалится на куски.

— Я же тебя знаю. Ты всегда во всем винишь себя.

— Карин, пожалуйста, оставь меня в покое, — тверже говорю я.

Отворачиваюсь к окну, втискиваюсь в сидение, словно собираюсь уснуть. Я больше не уверена, что у меня хватит сил разговаривать с ней. Утро вечера мудренее, так же говорят. Надеюсь, что утром эмоциональные качели в голове поутихнут и я приду к каким-то выводам.

Мы почти не разговариваем, пока едем к ее квартире, молча поднимается на лифте, молча заходим внутрь. Но когда Карина усаживается на диван и распахивает объятия, чтобы я присоединилась к ней, я так и делаю. Сажусь рядом и кладу голову ей на плечо. Становится чуточку легче.

* * *