Измена. Право на истинную (СИ)

— Влип ты по-крупному, пупсик, — Верховный Жрец с покряхтыванием семенит мимо меня, — вот поэтому про чужих жен лучше молчать в тряпочку. Кстати, я настаиваю на том, чтобы Вестар был сегодня с нами на Ритуале. Это будет символично. Вы же тоже братья.

Глава 33. Няньки

Лежат мои пупсики, укутанные в шелковые пеленки, пыхтят и пытаются выбраться из тряпок. Я смотрю на них и поверить не могу в то, что родила и стала мамой. Уже почти полночь, и мы ждем в ясеневой рощице Верховного Жреца. Рядом вышагивает мрачный Ивар, который неожиданно разворачивается ко мне и говорит:

— Ты так и будешь молчать?

— А что я должна сказать?

В серебряном свете луны он сейчас больше похож на мстительного призрака. Лицо бледное, глаза горят, и легкий ветерок развивает его светлые волосы.

— Мы теперь родители…

— Да, — невозмутимо отвечаю я. — И?

— Или…

Я действительно не понимаю, чего он ждет от меня. Я могу ему сказать, что не хочу сейчас здесь сидеть на мягком пледе в его обществе, но, наверное, это не то, что он хочет услышать.

— У тебя не будет другого мужа, — недобро щурится он.

— Сейчас перейдешь к угрозам?

— Ты можешь не быть такой стервой?

— Прости? — вскидываю бровь. — И в чем же моя стервозность выражается? В том, что я не хочу вести с тобой странный диалог?

Сыновья наши тихо ворчат, морщат носы, и Ивар шипит:

— Не разговаривай со мной в таком тоне, Или. Не при детях.

— А себе ты не хочешь адресовать свои же слова? — медленно и недоуменно моргаю я. — Я тебя вежливо игнорировала, и это ты сейчас проявляешь ко мне агрессию.

— Так, — сжимает переносицу и медленно выдыхает. Затем смотрит на меня исподлобья и шепчет. — Но поговорить нам все равно придется. Один на один, Или.

— У меня нет такого желания…

— Я понимаю, — зло усмехается. — Это, конечно, вариант вежливо игнорировать друг друга всю оставшуюся жизнь с частыми срывами и волчьими свиданками…

Я отворачиваюсь. Его, видать, тоже тянет прыгнуть на четыре лапы, кинуться к нам и нырнуть в звериный чистый восторг, ведь такая ночь сказочная. Самое оно поваляться на траве, побегать, поиграть и насладиться друг другом. Я держу свою волчицу в узде, но эта борьба выматывает и за ней обязательно последует срыв. Нас тянет друг другу волчьими душами.

— Где же они?! — раздается голос Вестара, который выныривает из теней с дикой улыбкой.

Я встречаю его рыком, а Ивар преграждает ему дорогу.

— Ой ладно вам! Дайте посмотреть на моих племянников!

Во-первых, я удивлена, что Вестар тут, а, во-вторых, выглядит он, мягко скажем, не ахти. Волосы спутались, щеки впали, а под горящими глазами пролегли темные синяки.

— Прошу прощения, дорогая, за мой внешний вид, но как еще выглядеть узнику? — он отталкивает рыкнувшего Ивара и делает шаг.

Мои мальчики замолкают, округляют глаза и открывают рты.

— Милостивая Луна, да они же одинаковые, — охает Вестар.

— Ближе не подходи, — с предостережением шепчу я.

— А на ручки взять?

— Никаких ручек, — едва слышно отвечаю я.

— Ты мне разбиваешь сердце, Илина, — Вестар переводит на меня обиженный взгляд. — Твой муж меня запер, а ты ко мне так несправедлива. Неужели ты думаешь, что я могу навредить этим маленьким сладеньким куклятам? Да они же моя копия! Ты посмотри на них! Может, однажды милая белая волчица заглядывала ко мне в гости?

Я не успеваю возмутиться, как Ивар наносит Вестару по лицу быстрый удар, а после бьет в живот. Тот охает, валится на траву под удивленное агуканье малышей и прижимает ладонь к лицу:

— Согласен, это было лишним… Я сам не свой… Выполз из темницы и накрыло…

— Я тебе твой поганый язык однажды вырву, — клокочет Ивар, склонившись над братом.

— Я его попросил вести себя прилично, — к нам выплывает недовольный Верховный Жрец.

— Я ведь говорил, что это плохая идея выпускать его? — Ивар в гневе зыркает на него.

— Это станет милостью для него перед предстоящими ночами, — Жрец пожимает плечами.

— О чем вы? — тихо спрашиваю я.

— Твой муженек решил стать мне строгим папочкой и излечить меня от моих вредных привычек, — Вестар ощупывает лицо, — в том числе и от сквернословия и попыток тебя соблазнить.

Ивар хватает Вестара за грудки, рывком поднимает его на ноги и встряхивает:

— Прекрати паясничать…

— Я не могу, — цедит то сквозь зубы. — И да, я хочу заткнуться, но у меня не получается! Меня всего крутит! Мне больно! И у меня сейчас выбор невелик, орать или оскорблять всех вокруг… И жена у тебя еще краше стала… И теперь бы я ее не на ночь просил…

— Вестар! — повышаю я голос, и он косит на меня безумные глаза.

— Душа моя, просто ушки закрой и не слушай меня…

Да, ему больно, и мысли путаются в страхе, отчаянии и злости. И впервые улавливаю отголосок его зверя, который ворочается в его внутренностях и никак не может вырваться на свет. И нет, Вестар его не сдерживает и сам готов вспороть себя от пупка до глотки, чтобы выпустить волка, но вряд ли это поможет. Он будто забыл, как оборачиваться, и тому виной — дурман, которым он себя пичкал все эти годы.

— Пусти его, Ивар…

— Илина…