Этот стремительный поток образов обрушился на слушателей за короткий промежуток времени продолжительностью в несколько минут во вступительной части речи. В последующие годы в посланиях парламенту эта тема хоть и не так ярко, но была снова продолжена, и речь опять шла о «спрессованном времени», отсутствии времени «на раскачку», о необходимости «постоянно набирать темп движения» и «прорывном развитии». Честно говоря, это начинает пугать. Куда и зачем нам спешить? Особенно я не согласен с утверждением о том, что мы уже «прошли» период «формирования задач и инструментов достижения целей»21
. Нас, вероятно, готовили к предстоящему открытому столкновению с Западом, но почему бы цели и задачи развития общества не обсуждать нам всем вместе в спокойной обстановке?Постоянная спешка – бич нашего современного политического мышления. Нам кажется, что мир постоянно меняется, сталкивается с новыми вызовами, нас постоянно окружает глобальная конкуренция, внешние и внутренние угрозы. Всё это не так. Во всей нынешней суматохе со сменой технологических эпох мы разучились видеть главное и сосредоточились на мелочах. В мире всегда и во все времена происходили войны, революции, эпидемии, кризисы, но все эти трудности никогда не захватывали полностью внимание людей. Как бы нас сегодня не запугивала власть, но нашей стране сегодня ничего не грозит: мы не окажемся на задворках истории, не отстанем от ведущих стран мира, не исчезнем с лица земли и не обанкротимся. Россия – страна с тысячелетней историей, многое на своём веку повидавшая. Бояться за будущее своей страны – значит малодушно не верить в неё. В приведённой выше бешеной стимулирующей риторике есть лишь стремление искусственно вызвать эмоции, напугать, мобилизовать, но с такой нетерпеливостью не построить устойчивого государства. Это погоня за ценными призами, а не мудрая государственная политика. Это настоящая пропаганда в самом неприглядном значении этого слова.
Как ни прискорбно признавать, но современное российское общество представляет собой искусственную конструкцию, не объединённую ничем единым, кроме сильной президентской власти. Но даже и эта власть искусственна, так как построена на стремлении вручную совместить несовместимое, механически соединить разнообразные социальные слои, этносы и идеологии: мы строим суверенную Россию, но встроенную в глобальный рынок; отстаиваем закреплённые в Конституции демократию и федерализм, но на деле имеем сильный авторитаризм и почти унитарное государство; мы опираемся на традиционные ценности и консерватизм, но при этом совершенно по-западному куда-то постоянно спешим и что-то безостановочно реформируем. Сегодня власть держится на силе, а не на авторитете, наша страна скрепляется страхом распада и боязнью внешних угроз, а не внутренним единством. Однако не наполненная никаким целостным содержанием такая конструкция неизбежно, рано или поздно, рухнет.